В карете вдруг распахнулась дверца, оттуда спрыгнул мужчина. Довольно молодой, с чёрными длинными волосами, связанными в хвост, и с выразительно длинным носом.

Тоже холёный, одним словом, в шикарном расшитом камзоле. Он быстро прошагал по траве до самых камней…

— Твою луну, Василий, — он поставил ногу в полированном кожаном сапоге на валун, вытащил портсигар, сверкнул пальцем по сигарете и закурил, — Ну, здравствуй, горе-братец.

Я машинально потянулся к карману за ножом, но тут всадники спрыгнули на землю. У многих засветились руки.

— Столько времени прошло, Вася, а мозгов у тебя не прибавилось, — засмеялся носатый.

Я ехал в карете, связанный, и хмуро рассматривал своего якобы брата. Ну совершенно он непохож на Василия… ну, то есть, на меня. Какой же он брат, если должны быть общие черты?

Тот в ответ с улыбкой рассматривал меня.

— Убьёте? — спросил я наконец.

— Учитывая, почему ты от нас сбежал, это самый глупый вопрос, который я от тебя надеялся услышать, — черноволосый, покручивая в руках мою родовую вещицу и время от времени шумно нюхая её, усмехнулся, — И скажи честно, неужели ты надеялся, как Ульян Зумакин, самостоятельно овладеть техникой Пса, при этом являясь «пустым»?

Кто такой Зумакин, я не знал, но прищурился, с новым интересом рассматривая артефакт в руках. Значит, я был прав, это и есть Пёс, который был так нужен Плетнёву.

И что это ещё за техника, которой мой Василий так хотел овладеть?

— Тебе же ещё в детстве сказали, что шанс твоего пробуждения просто мизерный, — со скукой произнёс Вепрев.

— А точно ли я пустой, а, братец? — ехидно спросил я.

Тот вздохнул, потёр подбородок.

— Честно, не ожидал, что в каком-то Мухосранске… извини, Маловратске, смогут рассмотреть «вето». Значит, это тот оракул тебе сказал, да?

Я промолчал, потому что не знал, о каком оракуле идёт речь. Но то, что «вето» — это запрет, было мне хорошо известно.

— Ну, это он зря, конечно, дольше бы прожил, — поморщился Вепрев, — Ты чего там натворил в Маловратске, а, братец?

Я поджал губы. Уже начинало раздражать вот это его «братец».

То, что они не собираются убивать, стало понятно сразу, как только меня вытащили. Всадники, которые полезли по завалу за мной, то и дело оглядывались в сторону Маловратска.

Они явно спешили, а их носатый предводитель-дворянин всё время покрикивал, чтоб те были порасторопней. Камень, сломавший мне ногу, аккуратно отвалили, а меня на руках вынесли, отряхнули, связали, и сунули в ту самую карету.

Хотя зачем было связывать, если я со сломанной ногой и так далеко не уйду…

На дверях кареты были изображены золотые головы кабанов, и сомнений в том, что это именно Вепревы, у меня не осталось. Этот же герб покачивался на полотне за затылком носатого.

И вот этот факт, что я до сих пор жив, рушил все мои теории. А кто тогда пытался убить меня до этого?!

— А что там произошло, в Маловратске? — наивно спросил я.

— Все ищут Василия Ветрова, жестокого убийцу, — без улыбки ответил Вепрев, — Ты убил Стража Душ. Ты вообще понимаешь, что это значит?

А про Плетнёва он ничего не сказал. Неужели выжил, говнюк?

Я ничего не отвечал носатому, и только сам задавал вопросы:

— А вы откуда тут взялись?

— Ну, мы спешили тебя перехватить, — усмехнулся тот, — Мы ведь тебя полтора года искали, дурень…

— Нашли же.

Тут карету тряхнуло на кочке, и я поморщился. В сломанной ноге стрельнуло так, что в глазах потемнело.

— Ничего, потерпишь, ума наберёшься, — заметив мои мучения, сказал черноволосый, — Братец…

Я снова не ответил.