Это был точно он. То, что диверсант меня узнал, сверкнуло в его взгляде вместе с отражением вспышки от магического ружья.

Время словно замедлилось, едва грохнул мой выстрел…

Пуля, сделав невозможный кульбит, входит в косяк прямо над головой диверсанта. Фонтан опилок накрывает противнику капюшон, но тренированный визитёр резко приседает, уже выдёргивая из кармана пистолет.

Я сам пригибаюсь, скрываясь за столом, и грохочет второй выстрел. Вот только не мой и не в меня.

Падает один из бойцов, стоящих сбоку от двери. Остальные в помещении, явно растерянные, только начинают зажигать магией кулаки.

Диверсант быстр, и в его руке уже появляется нож. Короткий замах, и блестящее лезвие летит… в Альберта Перовского.

Старый оракул слишком много пробыл в темнице, и не успевает никак среагировать, так и сидит с бокалом чая в руках. Стол длинный, я совсем с другой стороны, и тоже не успею…

Но внучатый племянник не для того спасал деда, чтобы вот так глупо потерять. Карл успевает бросить своё тело на столешницу, и нож, войдя точно лезвием вперёд, исчезает в складках его формы.

То, что я в это время повернулся, провожая взглядом полёт острого снаряда, помогло увидеть ещё одну странность: один из трёх бойцов, с которым мы спасали оракула, тоже выхватил нож.

Он должен был бы атаковать незнакомца в дверях, но вместо этого повернулся и рванулся к старику. Нырок Карла на стол помешал ему, и злоумышленнику пришлось поставить ногу на скамейку, чтобы оттолкнуться и перепрыгнуть сверху.

Вот только я уже метаю магострел со штыком. Почти в упор, но слишком медленно — мне кажется, что все движения длятся целую вечность.

Время замедляется ещё, и последний толчок сердца был уже тысячу лет назад…

Твою псину, я не успею, если старик не пошевелится! Какого хрена, только появилась реальная зацепка из моего прошлого, и сразу её потерять?!

Всем своим нутром я тянусь мысленно туда, к оракулу. Ну же, старый ты пердун, только одно движение… Грёбанная псионика, где ты, когда так нужна?!

Сознание даже не успело свернуться, а я уже вижу в руках перед собой бокал, греющий мне пальцы.

И чувствую дикое удивление старого хозяина тела, глядя на того, кто появился в дверях. Альберт Перовский не ожидал увидеть этого человека, поэтому и впал в ступор.

У меня нет времени на всё это…

Все усилия я бросаю на то, чтобы отдёрнуть голову и рвануть назад. Да заодно плеснуть кипятком в лицо оскалившемуся предателю, нож которого движется уже совсем рядом.

Я чувствую, как ревут от боли мои старые, немощные мышцы. Как суставы стреляют, вонзаясь в шею и спину острыми иглами.

За двадцать лет казематов это состарившееся тело отвыкло от резких движений, и сейчас поплатится за такие кульбиты.

Лезвие совсем рядом, вторая рука бойца коснулась моей шеи, но я уже падаю со скамьи. И вижу, как в бок предателю влетает винтовка, вонзаясь прямо штыком.

Могу поклясться, что в какой-то момент я увидел картину одновременно из сознания двух людей.

Я чую, как выбивается из слабых лёгких воздух от удара лопатками, но при этом уже стою в теле Василия, вытянув руку вслед за улетевшей винтовкой — только что закончил бросок.

Кокон ещё только отпустил моё сознание, как импровизированное копьё штыком вонзилось в рёбра предателю. Тот успевает всем весом налететь на старика, но удар ножом смазывается, и оба просто сваливаются со скамьи.

— Кха, кха, — я хватаюсь за рёбра, хоть и понимаю, что боль от удара лопатками об пол принадлежит не мне и даже не Василию.

— Стоять! — крик в правое ухо вернул меня к реальности, заставляя время снова ускориться, — Стоять, я сказал!!!

Я повернул голову. Диверсант уже исчез, только сиротливо приоткрытая дверь чуть покачивается, зияя прожжёнными дырами — кто-то всё же атаковал гостя.