Анне было приятно думать о тех радостных днях их детства. Но когда она попыталась припомнить что-нибудь определённое, в памяти всплывал только их с сестрой смех... и белый снег. Мчась в санях под прекрасным зимним небом, Анна нахмурилась. Ведь должна же она помнить что-то, кроме смеха и снега. Наверняка должна!

– Что с тобой? – спросила Эльза, заметив, что её сестра погрустнела.

– Нет, ничего, – отмахнулась Анна. – Скажи, ты помнишь, как мы играли с тобой, когда были маленькими?

– Да, – ответила Эльза, не удержавшись от улыбки.

Анна прикусила губу. Что-то упорно не давало ей покоя.

– А вот я не уверена, что помню, – обеспокоенно сказала она.

Глава 2

На следующее утро Анна попыталась избавиться от непонятного гнетущего чувства, которое мучило её накануне вечером. «Наверное, я просто устала», – сказала она себе. Наверное, у неё столько воспоминаний о том, как чудесно она проводила время с сестрой, что их все просто трудно вспомнить. Вот и всё, не о чем тревожиться! Она уже не сомневалась, что подробности их детских игр вот-вот всплывут сами собой.

В тот день Анна и Эльза отправились на прогулку в лес в компании Кристофа, его оленя Свена и снеговика Олафа. Утро выдалось просто чудесное – морозное, хрусткое, словно созданное для игры в снежки. Подхватив горсть свежего пушистого снега, Анна ловко слепила снежок и запустила им в Кристофа. Тот скорчил свирепую рожу, но тут же улыбнулся. А потом погнал Анну между деревьев, обстреливая снежками.

Олаф же помчался прямиком на Эльзу и кинулся ей под ноги, пытаясь свалить её в снег.

– Олаф! Толкаться нечестно. У нас ведь битва на снежках! – воскликнула Эльза. – Ты должен бросать в меня снежки, а не сбивать меня с ног!

– Но ведь я и есть снежок! Я сделан из снега! – бодро сообщил Олаф. – Вот я и бросил самого себя!

Эльза рассмеялась, поднимаясь из сугроба и отряхивая юбку от снега.

– По-моему, пользоваться этим преимуществом нечестно, – сказала она.

– Ой. Я как-то не подумал об этом, – спохватился Олаф. – Тогда перемирие?

– Перемирие, – согласилась Эльза.

– А как насчёт жарких объятий, чтобы скрепить мирный договор? – предложил Олаф.

– Само собой, – сказала Эльза, наклоняясь и крепко обнимая маленького снеговика. Олаф просиял от радости.

Удирая от преследующего её Кристофа, Анна выбежала на полянку, где как раз обнимались Эльза и Олаф. Что-то в этой сценке показалось ей знакомым, всколыхнув память. Вообще-то Олаф постоянно просил жарких объятий, но сейчас дело было в другом. Она попыталась вспомнить, как они лепили этого снеговика с Эльзой, когда были маленькими. Наверняка они делали это вместе... но Анна никак не могла вспомнить подробностей. Чем сильнее она старалась напрячь свою память, тем более размытыми представали воспоминания её детства. Все, что приходило ей в голову, – это смех и белый снег.

– Эльза, мы ведь лепили снеговика вместе, правда? – спросила Анна.

– Ну конечно, – кивнула Эльза.

– Как странно. А я почему-то ничего не помню, – сказала Анна.

Эльза помолчала.

– Уверена, скоро ты всё вспомнишь, – произнесла она наконец.

– Ерунда какая-то, – нахмурилась Анна, почёсывая в затылке. – Почему вдруг я всё это забыла?

– Наверное, потому что ты становишься старой и дряхлой, – нашёлся Олаф.

– Ничего я не дряхлая! – возмутилась Анна.

Эльза отвела глаза в сторону, и Анну вдруг посетило неуютное чувство, что её сестра что-то знает об этих её странных проблемах с памятью. Но поделиться с сестрой своими мыслями Эльза не захотела.