— Забавный мужик, Аид этот. Свою жену он просто умыкнул.

— В Древней Греции жизнь была куда проще, если ты бог. Наверняка у него был еще целый гарем любовниц.

Ветер доносил вихри ароматов от Рафаэля: легкий мускус пота, восхитительные испарения кожи… мне что-то трудно стало сосредоточиться.

— Вот это нет, — возразил Рафаэль, перевернув страницу. — На самом деле он не трахался направо и налево. Его женой была дочь Деметры, богини молодости, плодородия и урожая. Аид украл Персефону, Деметра тогда запретила растениям расти, обрекая всех на голод и в конце концов достигли компромисса: Персефона полгода с ним под землей, и полгода с матерью. Он ее имеет всего шесть месяцев из двенадцати и при этом ей верен. Наверное, секс там классный должен быть.

Я опустила бинокль, чтобы закатить глаза к небу:

— Ты о чем-нибудь вообще думаешь когда-нибудь, кроме секса?

— Конечно, думаю. Иногда думаю, как бы хорошо проснуться рядом с тобой. А иногда — как тебя рассмешить.

Я начинала уже жалеть, что спросила.

— Да, еще я иногда есть хочу. А иногда мне бывает холодно, — добавил он.

Мое внимание привлекло белое пятнышко, и я подкрутила бинокль. Дом. Двухэтажный особняк, с виду неповрежденный, на дне лощины. Мне была видна только крыша и небольшой кусок верхнего этажа.

Интересно.

— Кейт была права: греки боялись этого типа до судорог. Чтобы не называть его по имени, они придумали ему названия: Тот, Кто Богат, или Печально Известный, или Правитель Большинства, — ну, и так далее. Надежный путь разозлить Аида — это украсть у него одну из теней — душ то есть — из его царства, или же отвертеться от смерти. Вот один хмырь по имени Сизиф пару раз сумел обхитрить смерть, и за это Аид его приставил волочить на гору здоровенный валун. Каждый раз, как Сизиф уже почти доползает до вершины, камень скатывается, и приходится начинать сначала. Отсюда и пошел термин «Сизифов труд». Надо же, а я и не знал.

Он мне показал страницу. Там сидели на простых тронах мужчина и женщина, и сбоку от этой пары лежал Цербер. С другой стороны от тронов стоял ангел с черными крыльями и огненным мечом.

— Это кто?

— Танат. Ангел смерти.

— Не знала, что у греков были ангелы.

Я снова стала рассматривать дом — и как раз вовремя. Из лощины слева от дома вышел Цербер, мне еле была видна его спина. Он прошел мимо здания и стал описывать вокруг него круги.

— Вижу какой-то дом, — сказала я.

Рафаэль с нечеловеческим проворством оказался рядом со мной. Я передала ему бинокль, он выпрямился — почти на фут был меня выше. Стоять рядом с ним было тяжелым испытанием: его ароматы звенели во мне, тепло его тела проходило через одежду, а кожа его почти светилась. Все в нем говорило мне: «твой мужчина». Это не было рациональным, это слышала животная я, а мне положено быть больше, чем животным.

— Черт меня побери, — сказал он тихо. — Вот он, бобик. Кружит и кружит. Интересно, что там в доме-то?

— А мне интересно, почему он просто не зайдет и не возьмет, что ему нужно.

— Вот это, я думаю, мы и должны узнать. Андреа?

— Да?

Хоть бы он еще меня по имени не называл.

— Отчего ты закрываешь глаза?

Оттого что ты стоишь рядом.

— Мне так легче думать.

Почувствовав, как меня обдало теплом, я поняла, что это он ко мне наклонился. В голосе его звучала этакая тихая мужская хрипотца, невероятно интимная.