Магии, говорит, нет? Ещё слово в копилочку сомнений.

Кстати, а как там моя псионика? Да, без импланта поток уже не совсем чистый — в наше время хрен найдёшь человека, согласного сидеть по пятьсот лет в медитации, разгоняя поток энергии до нужного уровня.

Я снова попробовал заглянуть в себя, но тут Гром шагнул ко мне, держа руки в боксёрской стойке. Он переступил через хрюкающего каштана, но сделал это слишком вальяжно…

Когда он резко рванул вперёд, выкидывая кулак, я был готов.

Правда, реакция у моего тела была никудышной — я чуть все жилы не порвал, уходя в сторону, но мощное предплечье всё равно прижгло ухо. Зато мой плиточный нож пошёл в ребро крепышу.

Нет, тот локтем сбил мою руку вниз, чуть не сломал. Но плитку я не выронил, рванул за собой.

Хря-я-ясь…

Белоснежная рубашка здоровяка перестал быть девственно целой. Моё оружие всё-таки нанесло урон — ребристый кусок зацепил нежную белую ткань, да так и протянул за собой, оставив разрыв на животе.

Пара пуговок упала на пол, едва слышно зазвенев.

— Ну, чушка, — крепыш ошарашенно поднял руки, глядя на рваную рубаху, — Я тебя…

Договорить я не дал. Быстро оттолкнувшись, аж икра заныла, я ударил его в подбородок тыльной стороной ладони. В кулаках не был уверен, ещё сломаю — я же совсем дрищ.

Гром всё-таки не ожидал, отшатнулся, уперевшись в раковину, хотя мой удар был ему как слону дробина. Я уже собирался воткнуть кусок ему в живот, но тот выкинул ногу, и тут мне пришлось уворачиваться — у него одна нога, как две моих.

«Какой неуклюжий дрищ», — подумал я, когда тяжёлый ботинок всё же скользнул мне по ребру, и меня отбросило в сторону.

Я споткнулся о тело каштана, и, падая, едва успел сгруппироваться. Моя же плитка скользнула мне по щеке — выпускать я её не хотел, а боевые навыки чужое тело плохо воспринимало.

— Охренеть, — Гром тронул губу, на пальце осталась капля крови. Видимо, прикусил от моего удара.

— Ой-ой, — выдохнул пеликан.

— Бежим, — крикнули двое за его спиной и исчезли.

— Трусы, — Гром едва не сплюнул, — Хоть бы на стрёме постояли.

— Гром, не надо, — пеликан держался за косяк, глядя вслед убежавшим.

Крепыш, оттолкнувшись от раковины, быстро пошёл ко мне. Я успел встать, и уже пятился к кафельным кабинкам. Пострадавший торец стенки, откуда я до этого вытащил кусок, опять упёрся мне в лопатки.

Тут произошло то, что на миг покоробило мою логику.

Крепыш снова поднял руки в боксёрскую стойку, но его кулаки… стали покрываться какой-то пылью! До меня не сразу дошло, что это каменная поверхность, будто кто-то обмазал ему руки цементом.

— Плохонько, ага? — улыбнулся Гром.

Тут его бицепс вздулся, едва не порвав рубашку, и каменная булава метнулась мне в голову. Я едва успел рвануть в сторону и вниз, как его кулак вошёл прямо в кафель…

БАХ!

Стенка, разделяющая два унитаза, выплюнула гору камней, деревянный лист дверцы пролетел где-то надо мной. Я как раз кувыркался, пытаясь не потерять контроль над телом, и расщепленный край деревяшки прошёлся по моей заднице.

По плечу мне ещё добавило вылетевшим куском кирпича, но я наконец приземлился на корточки, и сразу же этот кусок прихватил. А вот керамический клинок обломался от моего неудачного падения, и пришлось его выкинуть.

— Ты, пустырь, на кого руку поднял? — Гром снова пошёл ко мне.

Вскочив, я не сводил взгляда с его кулаков. Чуть ниже здоровенного локтя, посередине предплечья начиналась зона ороговевшей кожи. Через десяток сантиметров она переходила в самый настоящий камень, напоминающий гранит.