Чтобы узнать о своей матери и предках.

Пока Хлоя отсюда не сбежит, она не получит ответы. Она отставила тарелку в сторону и наклонилась к телевизору. Если он подключен к интернету, можно ли отправить через него сообщение наружу?

Кому? Своим подругам по команде? Она никогда их в это не впутает. Внезапно она поняла, что, возможно, никогда больше их не увидит…

Дверь, ведущая в комнату МакРива, распахнулась, выломав замок.

— Никогда от меня не запирайся. — Он был в ярости. — Поняла? И зачем, чёрт возьми, ты взяла мой виски?

Сегодня худший день её жизни, нового дерьма она не потерпит!

— Потому что я хочу напиться и вести себя так, будто предыдущих двух дней никогда не было.

Казалось, под её взглядом он чуть смутился.

— С какой стати ты так на меня смотришь? Это ведь ты скрывала, кем являешься на самом деле!

— Я не знала, кто я!

— Как ты могла не понимать, что что-то не так?

— Я думала, что, возможно, стану бессмертной, но не знала, кем именно. В то же время ты знал, что внутри тебя скрывается чокнутый монстр.

— Я говорил тебе об этом.

— Ты сказал, что можешь стать немножечко больше, или что-то типа того. Всё, что ты говорил — полный бред! — и она купилась на его ложь, уже наполовину влюбившись. — Я, может, и суккуб, но не лгунья.

МакРив ощетинился

— О чём ты, чёрт возьми, говоришь?

— Ты сказал мне, что я часть клана, одна из вас. Ты сказал, что будешь меня защищать и охранять, и никто больше не причинит мне вреда. Ты сказал, что мы всегда будем вместе, словно надпись на грёбанной открытке! И при первой же возможности ты притащил меня на стену, угрожая снести голову.

— Я сдержал бы все обещания — если бы не твоя трансформация.

— Вот для чего нужны обещания, мудак! Чтобы сдерживать их в любой ситуации!

— Не в случае с суккубом, — просто сказал он, словно объясняя ей прописную истину.

— Да, ты же обычно убиваешь представителей моего вида! Как и всех членов Правуса, с которыми сталкиваешься, — сказала она, повышая голос с каждым словом. — О, и вампиров тоже! Чем это отличается от того, в чём ты обвиняешь моего отца?

— Как ты смеешь сравнивать меня с ним?

— Да, смею. То, как ты со мной обращаешься, заставило меня пересмотреть ситуацию. Ты учишь меня видеть вещи его глазами! — она была в одном децибеле от перехода на визг.

— Я воюю со злобными существами. Теми, кто любит убивать, насиловать и пытать…

— Я суккуб и я не злобная!

— Возможно пока нет. Ты всё ещё играешь в человека. — Он бросил жесткую ухмылку на её недоеденный бутерброд. — Пытаешься его проглотить?

— У меня нет выбора — потому что я отказываюсь питаться по-другому. Мысль об этом меня ужасает.

Ей показалось, что на его лице промелькнуло удивление.

— Ты скоро почувствуешь голод. Ваш вид не питается по-другому. Вы все паразиты. И не забывай, как сегодня утром твои глаза закатились, когда ты меня осушала.

Она вздрогнула.

— Это в прошлом. Теперь, когда я знаю, с чем имею дело, у меня преимущество.

— Ты не сможешь изменить то, кем являешься. В таком юном возрасте вскоре ты начнёшь распылять, испуская свои химикаты. Ты — бомба замедленного действия

— Не начну. Я найду способ это контролировать.

— При сильном голоде это не поддастся никакому контролю. Ты будешь так возбуждена, что благоразумие покинет твоё сознание. Твои когти заострятся, и ты будешь желать вонзить их в любого, кому не повезёт оказаться поблизости. Теперь это — твоя новая жизнь; лучше прими реальность.