— Ты очнулся? — дрожащими губами спросила она, — Максим, как ты себя чувствуешь?

Я ничего не ответил, но ей и не был нужен мой ответ. Она увидела, как я несколько раз моргнул, затем вскочила с места и бросилась к койке, осторожно заключив меня в объятия.

Этого я уж точно не ожидал.

Аппарат издал ещё один громкий звук, заставив незнакомку резко от меня отстраниться.

— Максим, всё будет хорошо, ты только не волнуйся. Я выйду из палаты, позову всех и сразу же вернусь, обещаю. А ты лежи, отдыхай.

Максим? Странная она…

Женщина, не теряя времени выбежала в коридор и громко, чего явно в обычных ситуациях не делают, начала звать персонал.

Достаточно быстро в палату вошёл врач, несколько медсестричек и она.

— Игорь Юрьевич, я задремала ненадолго, — тараторила женщина, — потом открыла глаза, а он смотрит на меня! С ним всё ведь хорошо, верно?

— Присядьте, — он кивнул на тот самый стул, где я её впервые и увидел.

Пока врач раздавал указания медсёстрам и изучал записи, незнакомка схватила свою сумку, которая всё ещё небрежно валялась на полу, и принялась что-то в ней искать. Итогом её поисков стало одно яблоко и четыре мандарина, а фрукты тут же оказались на тумбочке рядом с моей кроватью.

— Извини, но это всё, что взяла с собой, — она вновь обратилась ко мне, — ты уже почти две недели был в коме, никто не знал, когда ты придёшь в себя. Наконец-то ты открыл глаза, как же я ждала! Жаль, что к Новому Году не выпишут, но я буду с тобой и обязательно принесу что-нибудь ещё!

Не переставая болтать, она потянулась к моей руке, и врачу пришлось ещё раз напомнить о себе, чтобы она наконец-то уселась и перестала мешать им выполнять свою работу.

— Максим Александрович, ну и напугали же вы свою мать, — он с улыбкой посмотрел на ту самую незнакомку, — но вы правы, Новый Год сын будет вынужден встретить здесь, ведь реабилитационные мероприятия в данном случае являются обязательными. На данный момент состояние вашего сына — стабильное, молодые на поправку идут быстро. А вашему парню всего двадцать лет.

Несмотря на головную боль, я, пусть и медленно, но уже начал приходить в себя, и оцепенение, которое ранее, казалось бы, охватило всё моё тело, начало отступать.

— Вы что-то путаете, — на этот раз я даже смог немного приподняться, но медсестра тут же подбежала ко мне с просьбой лежать неподвижно, — во-первых, я не Максим Александрович. Во-вторых, я впервые эту женщину вижу. Она не моя мать. А в-третьих, хотел бы я, чтобы мне вновь было двадцать.

— Эту женщину? — удивлённо прошептала незнакомка, — Максимка, ты чего? Это же я, мама.

Врач же посмотрел на меня с интересом, затем снова прошёлся по документам и задал первый вопрос:

— А сколько же вам тогда лет?

— Двадцать два.

Мужчина принялся что-то записывать.

— Вы утверждаете, что Брагин Максим Александрович — не вы, тогда могу я узнать, как вас зовут?

— Евгений, а фамилия…

Договорить я не смог. Даже при лёгкой попытке что-либо вспомнить, пусть даже довольно простое и очевидное, я испытал острую боль в голове, словно кирпичом ударили. Я невольно поморщился, а врачу этого хватило, чтобы перейти к следующему вопросу:

— Ничего, потом представитесь. Вы лучше нам скажите, помните ли вы, что произошло до того, как вы очнулись? Я говорю про причину всего случившегося, — вежливо уточнил он.

— Помню яркое солнце, Абу-Даби и загорелую красотку, что брала у меня интервью. Я стал чемпионом. А потом… громкий звук и… — воспоминания проигрывались короткими картинками в моей голове.

— Абу-Даби? Это у вас, молодёжи, сленг какой-то? Тебя нашли во дворах, Максим! — вмешалась незнакомка, — я понятия не имею, о чём он говорит и почему представляется чужим именем, да и возраст… он же не сошёл с ума?

Доктор повернулся к ней и сочувствующим и одновременно успокаивающим жестом положил ей руку на плечо:

— Не спешите переживать.