— Я могу сделать тебе массаж. Помогает от усталости и головной боли, — взгляд стальных глаз обеспокоенно изучает мои черты. — Или приготовить расслабляющий травяной чай.

— Ты очень заботлива, Аида, — подушечки ее пальцев находят пульсирующий источник боли в висках. С удивлением замечаю, как неприятные симптомы стихают под массирующими легкими касаниями. Закрываю глаза, позволяя искусным рукам Аиды продолжить начатое.

— Мы с Лейлой очень любим тебя и волнуемся, — придвинувшись ближе, приглушенно воркует она, обдавая меня теплым дыханием. Она пахнет розой, и невольно этот армат навевает воспоминания совсем о другой женщине и прикосновениях моей кисти, смоченной в розовом масле, к скованному обнаженному телу. Скоро у нас появится возможность повторить пройденный урок. Эйнин заслужила небольшую взбучку.

Небольшую — это мягко сказано. Надеюсь, у нее есть логическое объяснение сотрудничеству с Искандером аль-Мактумом. Немыслимо… О чем, Шайтан меня побери, я думаю? — Ты сам не свой после ранения. Нас тревожит твое состояние, Джамаль-джан (с араб, Джан — душа, жизнь). Если тебя что-то тревожит, то ты можешь обо всем рассказать своей Аиде, — ее пальцы неспешно спускаются на бордовый шрам от пули на шее.

— Я не любитель разговоров, — отзываюсь сухо, ощущая растущее внутри раздражение.

— Ты мог погибнуть, Джамаль, а сейчас ведешь себя так, словно ничего не случилось. Не стоит все держать в себе, любимый. Мы с Лейлой едва с ума не сошли, пока нас держали в неведении. Но Аллах милосерден, он услышал наши молитвы, и ты снова с нами, но.

— Ида, сделай лучше свой чай, — резко обрываю жену, перехватывая ее запястье и отводя в сторону.

— Я снова что-то сделала не так? — в распахнутых глазах мелькает искреннее недоумение. «Все не так, Аида». Но дело не в ней, мысли о другой женщине приводят меня в обжигающую ярость.

— Ты становишься так же болтлива, как и Лейла.

— Ты несправедлив к ней, — Аида неожиданно вступается за первую жену.

— Вы не виноваты в моем настроении, — смягчившись, объясняю я. — Ни ты, ни Лейла. Поэтому прекрати пытать меня. Я уверен, что это проделки одной любопытной и ревнивой красавицы, которая наверняка стоит под дверью, пытаясь подслушать, о чем мы говорим.

— Ты считаешь, что я не способна заметить, что мой муж изменился? — теперь она выглядит обиженной. — Что его что-то гнетет, он почти не бывает дома, не уделяет нам внимания, не проводит ночи в постели с собственными женами.

— Ты забыла, Аида, что я несколько месяцев назад получил сложнейшие ранения, из-за которых не могу полноценно заниматься профессиональной деятельностью. Я архитектор, а, чтобы работать с чертежами, нужны обе руки, и это чертовски огорчает меня.

— Чтобы любить своих жен, руки не нужны, Джамаль, но я понимаю… Чай. Я принесу, — сбивчиво произносит она, внезапно вставая. Струящийся шелк взмывает в воздух, монетки мелодично звенят, когда Аида резко разворачивается и направляется к двери. Распахивает ее намеренно широко, чтобы продемонстрировать, что мои выводы о Лейле ошибочны. Разумеется, я утрировал, но Аида восприняла мои слова буквально. Признаться, я бы с большим удовольствием выпил виски, чем травяной чай. Алкоголь не лучшее лекарство от головной боли, но с навязчивыми мыслями иногда помогает справиться. И кальян бы не помешал. Встав с кровати, я выхожу на балкон, прихватив с собой сигареты. Прикурив одну, опираюсь локтями на перила, рассеянным взглядом приходясь по цветущему круглый год внутреннему саду. Недалеко от круглого мраморного фонтанчика я замечаю Лейлу, одиноко сидящую в тени финиковой пальмы.