Брайан Олдисс. Малайсийский гобелен
КНИГА ПЕРВАЯ Шарлатаны на фоне городского пейзажа
От поднимавшегося с улицы и вползавшего в окно дыма очертания предметов становились зыбкими и неясными. В районе Старого Моста всегда пахло свежераспиленной древесиной, специями, едой, отбросами из сточных канав и ладаном, курящимся на углу, где устроился местный колдун по прозвищу Черное Горло. Теперь же явственно ощущался еще и запах тлеющего дерева. Видимо, торговец опилками в очередной раз освобождался от лишнего товара. Я подошел к окну и выглянул наружу. Улица Резчиков-По-Дереву была заполнена более обычного и пульсировала утренней жизнью: постоянные обитатели, носильщики, нищие, прихлебатели делали все возможное и невозможное, чтобы помешать либо помочь (это было неясно) шествию шести толстых темнокожих людей в тюрбанах. Сопровождавшие их слуги несли балдахины, которые предназначались не столько для создания тени, поскольку летнее солнце в эти утренние часы пригревало еще не очень сильно, сколько для того, чтобы чем-то выделиться из окружающей толпы. Дым поднимался от места, где расположился торговец золой, усердно сжигавший уличный мусор. Одного хорошего вдоха было достаточно, чтобы я отпрянул от оконной рамы. Темнокожие жители Востока, очевидно, сошли на берег с триремы, только что прибывшей в порт. Между крышами Сатсумы были видны ее свернутые паруса. Я натянул голубые сапоги, сшитые из настоящей крокодиловой кожи; пара черных сапог была заложена в ломбарде и, по всей вероятности, еще некоторое время должна будет там оставаться. Я направился на улицу, намереваясь поприветствовать наступивший день. Когда я спускался по скрипучей лестнице, то столкнулся со своим другом де Ламбантом. Он поднимался навстречу мне, потупив взор. Казалось, он пересчитывает ступени. Мы поздоровались. — Ты ел, Периан? — Конечно. Уже несколько часов только этим и занимаюсь. Я отобедал у Труны. Гвоздем программы был голубиный пирог. — Ты ел, Периан? — Сегодня еще нет, если ты отказываешься поверить в голубиный пирог. А ты? — По дороге мне попалась горячая коврижка, лежавшая без присмотра на подносе булочника. — В порту новый корабль. Может, посмотрим на него по пути к Кемпереру? — Думаешь, это принесет нам удачу? У меня сегодня плохой гороскоп. Возможна встреча с женщиной. Сатурн колеблется, а все остальные звезды против меня. — А я в такой степени на мели, что не могу даже заплатить Черному Горлу за благословение амулета. — Чудесно, когда нет нужды беспокоиться о деньгах. Мы шагали в хорошем расположении духа. «Цвет потертого костюма выдает в де Ламбанте актера», подумал я. В остальном же Гай де Ламбант достаточно приятный парень. У него темные, проницательные глаза, быстрый ум и острый язык. Он крепко сбит и ходит важно, с большим достоинством — в тех случаях, когда помнит о своей походке. Следует признать, что Гай отличный актер, хотя ему не хватает преданности профессии. Гай идеальный друг. У него много свободного времени, он беззаботный, тщеславный, распущенный, готов на любые проделки. Когда мы вдвоем, мы всегда веселимся, что могут подтвердить многие женщины Малайсии. — Возможно, Кемперер угостит нас завтраком, даже если у него нет для нас никакой работы. — Это зависит от его настроения, — сказал де Ламбант, — а также от Ла Синглы и ее поведения. Я промолчал. Мы немного ревновали супругу Кемперера — Ла Синглу — друг к другу. Поззи Кемперер — великий импресарио, один из лучших в Малайсии. И Ламбант, и я состояли в его труппе уже почти два года. Отсутствие работы в настоящее время не было для нас новостью. По набережной сновали толпы людей: босые мужчины с оголенными торсами выбирали канаты, тянули лебедки, перетаскивали ящики. |
