Рысь! Теперь он знал, что это не сон. И девушки поверили ему, потому что они не только слыхали зверя, но лишились остатка курицы — последней своей пищи.

Бедный Тор почти не вставал с постели весь день. Но жалобы больных девушек наконец заставили его подняться. Дотащившись до ручья, он собрал там немного ягод и принес их домой. Затем он сделал обычные приготовления на случай озноба и жажды, но добавил еще одно: рядом со своей постелью он положил лучину, несколько спичек и старую острогу — единственное оставшееся у них оружие; ружье без зарядов было бесполезно. Он знал, что зверь вернется, и вернется голодным. Он не найдет пищи, — чего проще приняться тогда за живую добычу, беспомощно лежащую перед ним? И перед глазами Тора встали поникшие ножки маленького теленка, стиснутого этими самыми жестокими челюстями.

Снова он, как умел, заложил ход в подвал поленьями, и ночь прошла на этот раз спокойно: свирепая посетительница не появлялась. На следующий день они ели мучной кисель; чтобы сварить его, пришлось разобрать часть баррикады. Лу пыталась шутить, уверяя, что стала теперь достаточно легкой, чтобы летать, но когда захотела встать, то оказалась не в состоянии отойти от кровати.

Наевшись киселя. Тор заснул. Ночь почти миновала, но под утро Тор внезапно был разбужен шлепаньем языка по воде, и снова он увидел горящие глаза, большую голову и серые очертания, слабо выделявшиеся на фоне светлевшего окна.

Тор напряг все свои силы для смелого окрика, но получился какой-то слабый писк. Он медленно приподнялся и позвал:

— Лу, Маргет! Рысь, опять рысь пришла!

— Мы не можем тебе помочь… — ответили девушки.

— Ш-ш-ш! — Тор опять попытался спугнуть зверя.

Рысь вскочила на стол у окна и остановилась, зарычав при виде бессильного ружья. На миг она обернулась к окну, и Тор подумал, что она выбьет стекло и выскочит вон. Но вот она снова повернулась и уставилась горящими глазами на мальчика. Тор медленно поднялся с постели. Он понял, что настало время убить или быть убитым. Он чиркнул спичкой и зажег лучину. Левой рукой он поднял горящую лучину, а правой — старую острогу, но почувствовал такую слабость, что вынужден был опереться на острогу, как на костыль. Большой зверь продолжал стоять на столе и слегка присел, готовясь к прыжку. Глаза его отливали красным блеском при свете факела, короткий хвост дергался из стороны в сторону, и рычанье становилось громче и выше. Ноги Тора подкашивались, однако он поднял острогу и слабо взмахнул ею. В тот же миг рысь прыгнула, но не на него, как он сперва подумал. Факел и смелость мальчика напугали ее, она перескочила через его голову и забилась под койку.

Но это была лишь минутная передышка. Тор установил факел на выступе бревна и взял острогу в обе руки. Предстояло биться не на живот, а на смерть, и он знал это. За перегородкой слышались слабые крики девушек. Тор видел только сверкающие глаза под кроватью и слышал, как рычанье зверя становилось все громче и громче. С большим трудом держась на ногах, он изо всей силы ударил острогой.

Оружие вонзилось во что-то мягкое, и раздался ужасающий вопль. Мальчик всей тяжестью налег на острогу. Рысь пыталась броситься на него, он слышал скрип ее зубов и когтей на рукоятке и чувствовал, что, несмотря на все его усилия, она придвигается все ближе. Мощные когтистые лапы уже тянулись к нему. Он знал, что силы скоро его оставят, и снова налег на острогу, напрягая остаток сил. Рысь рванулась, послышалось рычанье, треск. Ржавая острога сломалась, зверь метнулся на него, проскочил мимо, даже не задев его, юркнул в отверстие и исчез навсегда.

Тор упал на кровать и лишился чувств.

Неизвестно, сколько времени он пролежал, но солнце уже ярко светило, когда его разбудил громкий веселый голос:

— Эй, там! Что вы, умерли все? Лу! Тор! Маргет!

Тор не в силах был отвечать, но услышал топот лошадей на дворе и тяжелые шаги.