Таиту ушла к воде одна.

Асефа лежал на земле, и бабушка держала над ним край своей шаммы, чтобы загородить от лучей солнца. Шамма - это белая народная одежда, которую и поныне носят женщины и мужчины.

Таиту вернулась ни с чем.

- Бабушка, - плакала она, - там звери! Там всюду страшные звери!

Асефа услышал плач.

- Какие звери? - удивился он. - Ничего не бойся. Пошли! Пошли!

Он встал и побежал к озеру. Ему казалось, что он бежит легко и быстро, а на самом деле ноги у него подгибались, его шатало, он падал.

- Тут, и правда, звери, - говорил Асефа, пробираясь вместе с гиеной и маленькой, с зайца, козочкой дик-дик по грязной жиже к воде, к воде!

Наткнувшись на бегемота, он упал головой в ноги белому журавлю, который из почтения к человеку чуть отступил, но не испугался гиены. Здесь никто не нападал. Здесь искали избавления от жажды.

Только напившись всласть, Асефа увидел, что с ним нет ни фляжки, ни бурдюка. Но Таиту ждала его на берегу. Он опять полез в грязь - вода в озере истощалась.

Теперь, уже в полном сознании, он увидел и бегемотов, и шакалов, и бесконечно пестрое семейство птиц.

- А где наша птица? - спросил самого себя, но пока было не до нее. Нужно напоить сестренку и бабушку.

Когда утолили жажду, пришла другая забота. Асефа понял: пока не стемнело, нужно уходить от озера, и подальше. Совсем недалеко от того места, где они отдыхали, бродила стая шакалов.

У Асефы едва хватило духу сходить еще раз на озеро, чтобы наполнить водой бурдюк.

7

- А животных прибавилось! - сказал Володя Маков, разглядывая сверху пресное озеро. - Смотри, люди!

- Вот что такое жажда! - философствовал штурман. - Человек не боится дикого зверя, дикий зверь - человека.

Вертолет вез продовольствие в Лалибелу. Когда разгрузились, Володя сказал своему штурману:

- Обратно полетим по тому же маршруту. Может, людям, которых мы видели, нужна помощь.

- Тебе бы доктором быть. - засмеялся штурман. - Ты живешь так, словно за все беды ответчик.

Володя промолчал.

Спугнув стаю шакалов, вертолет опустился на землю. Дверца отворилась, и Асефа увидел, что вертолетчик жестом приглашает его в машину.

Мальчик подхватил свою бабушку и, подталкивая впереди себя Таиту, со всех ног побежал к вертолету. Лишь бы подождали!

Силы у него кончились возле железной лестницы. Лесенка, вот она, а подняться не может.

Володя Маков принял бабушку Десету, подхватил Таиту. Он ждал, когда поднимется мальчик, а у того и ноги окаменели, и руки, глаза же наполнились слезами - он так устал, что на себя сил у него не было.

Володя вдруг понял это. Улыбнулся, наклонился, взял Асефу под мышки и поднял: мальчик был тоненький и такой легкий, словно перышко.

Штурман убрал лестницу и хотел затворить дверь, но мальчик вскочил, закричал, замахал руками и... спрыгнул на землю.

- Ну что еще? - рассердился штурман.

- Не шуми, - сказал ему Володя. - Может, мы кого-то еще забыли.

И тут на плечо мальчика села птица. Голубая птица с синими крыльями.

- Как наша сизоворонка! - сказал Володя.

Мальчик, сияя, протянул ему руку. Володя поднял его. Дверца захлопнулась, моторы взревели, и все они - Володя Маков, штурман, бабушка Десета, Таиту, Асефа и его птица - все они стали частицей доброго синего неба.

Вертолет летел над горами, над полями, над эвкалиптовыми рощами, над множеством маленьких селений и, наконец, опустился на аэродроме большого прекрасного города.

- Аддис-Абеба, - сказал пассажирам Володя Маков и улыбнулся Асефе. - Ты знаешь, что такое Аддис-Абеба?

Асефа не понимал ни одного русского слова, но что такое Аддис-Абеба, он знал. Это - жизнь! Его, бабушки Десеты, Таиту. И еще это - голубой цветок. Такое вот имя у города - Голубой Цветок.