Однажды Павлик пришел из школы позже обычного, расстроенный и растерянный. На мой вопрос, что с ним, последовал мрачный ответ:

— Продраили на совете отряда.

— За арифметику?

— Ага.

За арифметику Павлика драили не первый раз, но раньше он не бывал так расстроен.

— Поговорят и забудут, — попытался я утешить товарища его собственными словами.

— Нет. Теперь уж не забудут.

Оказалось, что с сегодняшнего дня к Павлику будет приходить его одноклассница Галка и «подтягивать» его по арифметике. Подумать только! Придется Павлику терпеть, как им девчонка командует. Есть от чего впасть в уныние.

— А здорово вредная эта Галка? · спросил я.

— Кто ее знает, — вздохнул Павлик. — Я на нее раньше даже внимания не обращал… Ты на всякий случай не называй ее галкой. Говори «Галя»…

Галя пришла в пять часов. Она вежливо сказала мне «здравствуй», сняла беличью ушанку, пальтишко и оглянулась, не зная, куда их повесить.

— Брось на кровать, — буркнул Павлик. Он даже не пытался скрыть огорчение, которое Галя доставила ему своим приходом. Но она не смутилась, ведь в конце концов она не в гости пришла, а выполнять пионерское поручение.

Положив пальто и шапку рядом со мной на кровать, Галя с интересом оглядела комнату: книги, модель парусника, построенную Володей, картины «Бриг «Меркурий» и «Девятый вал», выдранные из «Огонька» и приколотые к стене. Потом она спросила Павлика:

— Ты уроки готовил?

— Все приготовил, кроме этой несчастной арифметики.

Конечно, для Павлика сделать упражнение по русскому — пара пустяков, а «Зимнюю дорогу» Пушкина он давно уже знал наизусть. Как и я, кстати…

— Давай тогда заниматься несчастной арифметикой, — предложила Галя.

Я, сидя на кровати, перечитывал «Тома Сойера».

Садясь к столу, Павлик сказал:

— Тебе, наверно, темно здесь читать, Андрейка. В вашей комнате лампа светлее.

Он считал, что мое пребывание здесь сейчас излишне, но мне не хотелось сидеть у себя одному. Поэтому я буркнул, что здесь очень даже светло, и уткнул нос в книгу, чтобы не встречаться глазами с Павликом.

Галя и Павлик взялись за решение задачи. Это продолжалось очень долго. Через час Павлик пыхтел, как речной буксир, а Галка поминутно вскрикивала:

— Ну как ты не понимаешь?!

Меня же мучила иная задача: когда мы займемся нашим морским камнем?

Как только с арифметикой было покончено, я отбросил книжку и громогласно спросил:

— Павлик, когда мы будем смотреть камень?

Я тут же прикусил язык. Взгляд Павлика пригвоздил меня к кровати, и мне захотелось провалиться в самый центр земного шара. Ведь я выболтал нашу тайну при девчонке! А Галка, конечно, сразу вмешалась не в свое дело:

— Какой камень, Павлик?

— Да так. Никакой.

— Жалко тебе, что ли, сказать? Ну и не надо…

— Нельзя. Это тайна, — вмешался я, пытаясь выправить положение.

Вот этого как раз и не следовало говорить. Как потом выяснилось, Галя больше всего на свете любила тайны. Услышав мое заявление, она просто взмолилась:

— Ну, Павличек, расскажи, пожалуйста! Я же никому не скажу!

— Ты все равно не поймешь ничего. Это игра такая.

Павлик боялся, что Галя не сможет увлечься нашей игрой, не увидит в глубине камешка моря и корабля, не поймет нашей сказки и, может быть, даже станет смеяться. Но она так просила, что Павлик не выдержал:

— Ладно.