— И не собираюсь, — я придала своему лицу строгое выражение.

— Ты хамелеон, милая.

— Нет, я не меняю окраса. Я рыжая и не мимикрирую в окружающем пространстве.

— Хорошо, уговорила. Нет ничего хуже, чем вымаливать секс, — чуть раздраженно произнес Платон, ослабляя объятия. — Тебя ведь никто не заставлял садиться в мою машину.

— Я не предполагала, что это обяжет меня! — теперь пришла моя очередь раздражаться.

— Ты смотрела «Собаку на сене»?

— Да, смотрела. Не вижу никаких аналогий.

— А я вижу, когда и хочется, и колется, и мама, ну… сама понимаешь.

Что он возомнил, этот голубоглазый блондинчик! Да и я хороша. Растаяла, как мороженое без морозилки. Образно говоря, получается, что моя морозилка уехала в Лас-Вегас. Нужно было мне не выделываться, тогда не сидела бы сейчас, как на иголках, а получала массу удовольствия от посещения самых роскошных казино.

— Помогите мне достать из багажника покупки, — попросила я, решив больше не реагировать на его слова.

— Твое слово — закон.

— Мы перешли на «ты» как-то слишком быстро.

— Когда мы увидимся? — Платон вертел на пальце связку ключей. Этот жест в сочетании с вопросом выглядел нагло и бесцеремонно.

— Не знаю. Может быть, случайно, так же, как сегодня.

— Есть более предсказуемый, можно сказать, цивилизованный вариант — обменяться телефонами. Запомнишь?

— Нет, у меня плохая память, а свой номер не даю первому встречному.

В ответ на мою отповедь Платон засмеялся. Удивительное свойство его лица: он становился таким милым, таким беззащитным, когда открыто и добродушно смеялся. На загорелом лице появились две ямочки — чудо! Просто ребенок, забавный мальчишка, на которого невозможно обижаться. Мне даже стало неловко, что в разговоре с ним я балансирую между желанием грубо оборвать его и поскорее уйти. Однако, уходить нужно. Второму «я» пришлось наступить на область бикини.

— Извините, — выдохнула я, взяла довольно внушительные пакеты и поспешила в тень высокой арки, а там — поворот, и голубые глаза больше никогда не станут преследовать меня.

Не прошло и минуты, как я услышала уверенные шаги. Можно было не оглядываться, чтобы понять, кто это. Я остановилась, поставила пакеты на зеленый газон. До дома оставалось метров пятьдесят, но я не хотела намеков на то, чтобы зайти на чашку чая или кофе. Мельком взглянув на часы, я поняла, что в моем распоряжении всего минут десять. Иначе я рискую опоздать и навлечь на себя гнев Лады, которая вознесла пунктуальность на пьедестал.

— Вася, мы не можем так просто расстаться, — чуть запыхавшись, произнес Платон. — Прости, если я чем-то тебя обидел. Это не по злому умыслу, а скорее от волнения.

— Так мы умеем волноваться? — саркастически заметила я.

— Я умею все, — но под моим ироничным взглядом, он внес поправку, — ну, хорошо, почти все. Поверь, это очень много.

— У меня уже есть мужчина, который может все или почти все, — совершенно честно призналась я.

— Представь, как возрастут твои возможности, когда у тебя будет два таких замечательных мужчины!

— Это запредельные фантазии, а я женщина реальная. Зачем джинну обыденность?

Солнечные лучи играли в его шелковистых волосах. Волосы, непривычно длинные, такие бывают у бунтующих против общих правил молодых людей, отливали золотом. Я невольно залюбовалась небесной синевой глаз и этой сияющей роскошной шевелюрой. Белоснежная рубашка пузырилась под порывами горячего ветра — передо мной стоял очень красивый мужчина, обаянию его трудно противостоять.