Кроме того, Аврора и сама понимала, что на вересковых топях была бы гораздо счастливее, и это тоже не улучшало ее настроения. В замке ей не нравилось. Он давил на нее своими стенами, в нем было сыро и гуляли сквозняки, да так, что порой в его коридорах свистел настоящий ветер. Гордость замка – его камины – действительно были очень красиво украшены, сверкали медными решетками, но от них в комнатах постоянно и довольно сильно пахло дымом. Но хуже всего дело обстояло с железом. Оно было повсюду, куда ни взгляни. На каждой двери железные щеколды, на каждом окне железные прутья, каждая дверь обита железными рейками. Все это постоянно напоминало о тех ужасах, которые творил здесь покойный отец Авроры король Стефан, и даже о более страшных вещах, которые он только еще замышлял. Аврора приказала убрать все эти железки или заменить их там, где без них нельзя обойтись, но сделать это было не так-то легко, поэтому замок до сих пор оставался не очищенным от смертоносного для фей железа.

Так что Аврора не осуждала Малефисенту за нежелание появляться в замке, с которым у нее было связано столько тяжелых, мучительных воспоминаний.

Но как бы там ни было, а находиться Аврора должна была во дворце, и не только потому, что хотела изнутри понять мир людей, о котором она ничего не знала, живя в лесу. Нет, у нее была еще одна цель, еще одна мечта. Став королевой Персифореста и вересковых топей, она хотела объединить людей и фей так, чтобы они почувствовали себя единым народом единой страны. Первым шагом к этому должны были стать переговоры, но, к сожалению, никто ни с кем договариваться не хотел. Ни о чем.

Феи хотели, чтобы люди держались в стороне от вересковых топей, но при этом настаивали на том, чтобы самим иметь право свободно перемещаться по всему Персифоресту. А люди, естественно, хотели беспрепятственно собирать на территории топей все, что им приглянется, даже если это грибные феи или красивые камни, которые являются неотъемлемой частью пейзажа, или то, что может оказаться жилищем странных существ, обитающих на вересковых топях.

Вот и сегодня Аврора все утро потратила на то, чтобы хоть немного сдвинуть эту проблему с мертвой точки, – и опять безуспешно.

– Смею надеяться, что вас не оскорбил кто-либо из присутствующих здесь, – сказал граф Ален, выведя своими словами Аврору из ее глубокой задумчивости. Самый молодой из крупных землевладельцев в ее королевстве, он считался еще и самым большим щеголем при дворе, очень гордившимся своей пышной шевелюрой черных, как ночь, волос с эффектной серебристой седой прядью. По мнению Авроры, он был ничтожеством и подлецом – правда, красивым, этого не отнимешь.

– Прошу прощения? – не поняла его Аврора.

– Вы с такой яростью смотрели сейчас в окно, что можно умереть от страха, попав под такой взгляд.

– О нет, – смутилась она. – Просто глубоко ушла в свои мысли.

У дальней стены огромного зала музыкант развлекал скучающих фрейлин игрой на арфе. Не так давно закончился обед, и сейчас все придворные бездельники лениво обдумывали свои планы на вечер – с кем потанцевать после ужина, с кем поиграть в карты, с кем вволю посплетничать.

Граф Ален погладил свою жиденькую бородку. Его ярко-зеленые глаза, как всегда, блестели – весело, даже добродушно, хотя Аврора не раз и не два ловила себя на мысли, не смеются ли эти глаза над ней.

– Боюсь, мы недостаточно усердно развлекаем вас, моя королева, – сказал граф.