— Не мотай головой! — прикрикнула на нее сзади Хельга.

— Мы не думаем, что ты предала его, предательств ради, ясно? Ты была напутана, слишком глубоко увязла и теперь вынуждена плясать под их дудку. О'кэй, это понятно. Мы же не звери. Мы вывезем тебя отсюда, высадим на краю города, ты все расскажешь им про то, что было здесь. Мы не возражаем. При условии, что ты выложишь нам все начистоту. — Он вздохнул, словно вдруг ощутив всю тяжесть жизни. Может, ты чем-то обязана какому-то славному полисмену, а? И решила оказать ему услугу. Нам такие вещи понятны. Мы преданы своему делу, но мы не психопаты. Так оно и было, да?

— Ты хоть понимаешь, Чарли, что он говорит? — не вытерпела Хельга. — Отвечай, или тебе плохо будет!

Чарли решила не отвечать.

— Когда ты к ним впервые пошла? Скажи же. После Ноттингема? После Йорка? Неважно. Ты к ним пошла. Согласны. Ты испугалась, ты побежала в полицию. «Этот сумасшедший араб пытается завербовать меня, хочет, чтоб я стала террористкой. Я сделаю все, что вы скажете, только спасите меня». Так было дело? Послушай, можешь снова к ним идти — это для нас не проблема. Расскажешь им. какая ты героиня. Мы дадим тебе кое-какую информацию, чтобы ты могла передать им. Мы же неплохие люди. Разумные. О'кэй, приступим к делу. Не будем больше валять дурака. Ты славная женщина, но все это выше твоего понимания. Начнем же.

А ей было так покойно. И все безразлично — из-за полной изоляции и слепоты. Хельга сказала что-то по-немецки, и хотя Чарли не поняла ни слова, она почувствовала в тоне недоумение и решимость. Полный мужчина ей ответил — голос его тоже звучал озадаченно, но не враждебно. Вполне возможно, а возможно, и нет, — казалось, говорил он.

— Где ты провела ночь после того, как позвонила Хельге? — спросил наконец он.

— С любовником.

— А прошлую ночь?

— С любовником.

— Другим?

— Да, причем оба были полисмены.

Чарли была уверена, что, не будь на ней очков, Хельга ударила бы ее. Она подскочила к ней и охрипшим от злости голосом рявкнула:

— Не нахальничай, не ври, отвечай на вопросы сразу, без иронии.

И снова посыпались вопросы; Чарли устало отвечала, заставляя вытягивать из себя ответы — по фразам, потому что в конце-то концов не их это дело, черт подери. В каком номере она жила в Ноттингеме? В каком отеле в Салониках? Они плавали в море? В какое время приехали, когда ели. какие напитки заказывали в номер? Постепенно, слушая себя, а потом их, Чарли поняла, что, по крайней мере, на данный момент одержала победу — хоть они и не разрешили ей снять темные очки, пока не отвезли достаточно далеко от дома.

«Встань в левую очередь и, когда подашь свой паспорт, попроси вызвать господина Мерседеса». — наставляла ее Хельга на автостоянке в аэропорту Хитроу.

«А как быть, если он затарабанит по-немецки?»

Уж ей-то такой вопрос не следовало задавать.

«Если заблудишься, бери такси, поезжай в отель „Коммодор“, сядь в холле и жди. Это приказ. Запомни: Мерседес — как марка машины».

«А что потом?»

«Чарли, ты стала что-то уж слишком упряма и слишком глупа. Прекрати это, пожалуйста».

«Иначе ты меня пристрелишь», — заметила Чарли.

— Мисс Пальме! Ваш паспорт. Паспорт.Да, пожалуйста!

В ее немецком паспорте стояло — «Пальме».

— Пожалуйста, — повторил маленький веселый араб и потянул ее за рукав.

Его куртка была расстегнута, и видно было, что за пояс заткнут большой серебристый пистолет-автомат.