Пьер выдержал паузу, растянув ее на долгие, бесконечные секунды, затем прокашлялся.

— Я в силу моих обязанностей обсудил критическую ситуацию с министром Сен-Жюстом. Он уже взял под контроль госбезопасности основные административные центры здесь, в Хевене, и заверил меня в преданности его собственного персонала, но у него нет желания навязывать какое-либо единоличное правление над Республикой. Он буквально умолял меня объяснить вам истинное положение вещей, чтобы мы могли срочно приступить к созданию Комитета с широкими полномочиями, призванного успокоить наш собственный народ и всю галактику в целом, что никакому перевороту не будет позволено уничтожить Народную Республику. — Пьер беспомощно пожал плечами. — Я не вижу другого выхода, кроме как выполнить его просьбу, леди и джентльмены, и самим организовать временное правительство, пока не будет восстановлена общественная стабильность.

Глава 33

Амос Парнелл сидел в своем кабинете рядом с конференц-залом штаба базы «ДюКвесин» и с болезненным ужасом пристально смотрел на монитор компьютера. Коренастый и мощный, он съежился и постарел; лицо его осунулось.

Оперативная группа вернулась на Барнетт менее десяти часов назад после мучительно медленного перехода от Ельцина, после того, что историки будут называть битвой при Ельцине. Бойня при Ельцине — это, пожалуй, больше соответствовало бы действительности. И это была его вина. Он заглотил наживку мантикорцев вместе с крючком, леской и грузилом.

Парнелл закрыл глаза, прижав ладони к лицу, понимая, что он побежден. Не только мантикорцами, но и изнутри. Он пошел на Ельцин, веря, что имеет преимущество три к одному, но оказался перед силой, даже превосходящей его собственную. Причем мантикорцы и их союзники предварительно расставили свои корабли с выключенными двигателями так, как если бы предвидели каждое движение, которое он сделает в соответствующий момент времени.

Первые залпы монти застали его абсолютно врасплох. Четверть флота была уничтожена, прежде чем он понял, где находится враг, и у него не было ни малейшего представления о том, как он выводил хоть какие-то корабли из этой смертельной ловушки. Он ничего не мог вспомнить! Нет, разумеется, он мог сколько угодно прокручивать записи разговоров и сеансов связи на записывающих устройствах флагманской рубки, мог восстановить все свои приказы, но у него абсолютно не было четких воспоминаний о том, как он их отдавал. Это было как в отвратительном кошмаре: бесконечная цепь молниеносных решений и отчаянной импровизации, и это непостижимым образом позволило управлять битвой. Но почти половина кораблей, которые адмирал Парнелл туда привел, были так искалечены, что времени для их возвращения на Барнетт потребовалось в два раза больше, чем для перехода от Барнетта к Ельцину.

И вот теперь это. Президент мертв. Все правительство целиком погибло… как и его отец, младшая сестра, брат, три кузена и фактически все члены их семей — и это сделали офицеры флота!

От этой мучительной мысли он заскрипел зубами. Ловушка мантикорцев на «Ханкоке» против адмирала Роллинза сработала еще эффективнее, чем засада против самого Парнелла. Шестьдесят процентов (лучшие шестьдесят процентов!) линейных кораблей флота погибли — и как раз в те часы, когда флот истекал кровью и умирал на границах, часть его личного состава совершила массовое убийство собственного народа. Испытывая мучительный стыд, он подумал о заряженном пульсере в ящике рабочего стола. Все, что требовалось сейчас, — один раз нажать на кнопку… но он был в слишком большом долгу перед Республикой. Он был обязан, что бы ни случилось, суметь бросить вызов этому валу несчастий.