-  Тикай! - бросила Линн в сторону Зугги, и отчаянным рывком, не обращая внимания на суматошно падающую с плеча дрорду, прыгнула за деревья.

    Падая, перекувыркнулась на мягкой хвое, пребольно поставив синячище о некстати подвернувшуюся под спину шишку - и припустила наутёк. Однако, отбежав едва ли пару десятков шагов, она услыхала от костра звериный вой, в котором уже едва ли было что-то человеческое.

    Вот и всё. Линн остановилась, победно усмехаясь. Послушала немного, наслаждаясь словно музыкой. Затем забрала чуть в сторону, крадучись перебегая за замершей в безветрии лесной порослью, и тихо вернулась назад.

    Настороженная, словно взведенный арбалет, готовая в любой миг юркнуть обратно за ствол дерева и пуститься наутёк, она выглянула из-под еловой ветки на место стоянки.

    Колдун лежал, дёргаясь и обгаживаясь в судорогах, прямо где стоял, и нога его уже затлела в разворошенном кострище. На миг в его глазах мелькнуло осмысленное выражение, с залитых кровью и зелёной пеной губ сорвался мерзкий хрип - а затем он снова скорчился и затрясся, руками разрывая свой живот и сгорающие в невыносимой муке внутренности.

    Мало-помалу он затих, выблёвывая на пожелтевшую прошлогоднюю хвою кровь пополам с потрохами. Дёрнулись в агонии скрюченные ладони - да так, что раздавленная печень брызнула Линн прямо в лицо - и затих навсегда.

    Девчонка чуть не подпрыгнула с перепуга, когда на плечо уселась неслышно подлетевшая Синди. Дрорда недовольно заявила что-то своей хозяйке, посмотрела на разгромленное место стоянки. Затем, явно успокоившись - а на покойников она не обращала внимания категорически - вознамерилась продолжить свой прерванный сон.

    -  Зугги, возвращайся. Подох колдун, - звонко крикнула Линн, безбоязненно выходя из-за укрытия и затаптывая затлевшую уже от раскиданных угольев хвойную подстилку.

    Однако прошёл добрый десяток ангов, прежде чем из-за сосны выглянуло белое, перекошенное от страха лицо кузнеца. В это время девчонка устроила поудобнее полумёртвого Соплю и (прямо тебе образчик заботливости!) вытирала холодный пот, струящийся по его лицу. И если бы её в этот миг увидел распорядитель лицедеев и бродячих актёров, то не мешкая взял бы её на самые сложные роли - это если бы знал подоплёку странных… нет, более чем странных происшествий.

    -  Чего это с ним такое? - отчего-то шёпотом спросил Зугги, боязливо косясь на застывшее тело колдуна.

    -  Съел, наверное, что-то не то, вот и похарчился… - неопределённо ответила Линн, со вздохом оставив в покое парнишку.

    Она посмотрела на кузнеца, засмеялась мелко и нервно - её только сейчас начало колотить от пережитого. Затем всплеснула руками, едва сдерживая так и рвущийся на волю смех, достала из рукава и продемонстрировала тому махонький пузырёк с белым, искрящимся в лучике солнца мельчайшим порошком.

    -  Растолчённый в пыль алмаз, - коротко пояснила она, кивком указав на нелепо вывернутое, окровавленное тело.

    -  Понятно, - Зугги судорожно сглотнул, кивая, но по глазам его было видно - ничегошеньки он то ли с перепугу, то ли по тёмности своей, не соображает.

    Меж тем Линн, трясясь от схлынувшего и оставившего мерзкий холодок в подвздошье возбуждения, протянула ему кружку.

    -  Слей мне. Да не мимо - что это у тебя руки трясутся? - и принялась тщательно мыть свои ладони и запястья, натирая их вырванным стеблем мыльнянки.

    -  Дык, это… он же ж магию свою супротив отравы читал, - кузнец никак не мог понять.