Лицо врача казалось круглым, распухшим и каким-то диким, как у пьяного инопланетянина. Усилием воли Аля сфокусировала взгляд, и доктор на секунду принял нормальный вид, а потом опять расплылся. Вокруг врача толпились какие-то молодые люди, глядящие на лежащую Алю с нескрываемым любопытством, как на экспонат Кунсткамеры. Комната была выкрашена зеленой краской, потолок побелен, в углах виднелись желтые следы потеков, а за трубой сидел огромный черный таракан и нагло пялился на Алису, шевеля тонкими длинными усиками.

«Больница», — подумала девушка, с трудом разминая затекшие пальцы.

— Больная поступила в бессознательном состоянии, привезли прямо с банкета. Предварительный диагноз — ботулизм… или сальмонеллез, — мямлил практикант в белом халате с чужого плеча.

Доктору было на вид лет тридцать пять. Он смотрел на практиканта с явной снисходительностью.

— То есть сальмонеллез… болезнь немытых рук, — продолжал практикант. У него был хвостик сзади и смешные круглые очки.

— И ног, — подсказала парню девушка-толстушка, у которой белый халат топорщился на заднице.

Доктор рассмеялся. Практикант в очках рассердился. Таракан быстро пробежал по стене, балдея от собственной безрассудной храбрости, и скрылся за казенной зеленой шторкой.

Аля хотела было сказать, что она уже пришла в сознание и слышит все это издевательство, но у нее не было сил открыть глаза.

— Банкет — это так прекрасно, — продолжала толстушка. Доктор посмотрел на нее осуждающе и призвал к тишине.

— То есть предварительный диагноз нам ясен, теперь его нужно уточнить, — уверенно завершил свою тираду практикант в очках.

По коридору с грохотом проехала каталка с очередным несчастным, послышался слабый стон, потом все стихло.

— А что, все, кто был на банкете, заболели? — аккуратно спросил доктор, провожая каталку глазами.

— Нет, но вы же видите, какой пациент у нас мелкий. Кто покрупнее, им нужна была доза сальмонеллеза или ботулизма побольше, а такой пигалице хватило, чтобы откинуть копытца…

Доктор пошел красными пятнами. Практикант понял, что сказал что-то не то, и отвел глаза.

— А вы анализы ее видели? У нее понос-то есть? Почему вы решили, что у нее сальмонеллез? Просто потому, что банкет? А вдруг на банкете была драка и ее стукнули по голове? В этом случае тоже от сальмонеллеза будем лечить? — как-то подозрительно мягко спросил доктор у практиканта. Вид у него стал угрожающий. Толстушка нервно хихикнула.

— Ну, значит, не ботулизм, а… — продолжил было практикант, но доктор перебил его.

— Вы бы хоть в соседнюю палату зашли! — закричал он практиканту. — Там лежит стокилограммовая дама, у которой тоже ботулизм… или сальмонеллез. Или вы считаете, что и она мелковата для сальмонеллеза? Или ботулизма?

— А… Вирус сальмонеллы обладает высокой избирательностью… — загудел практикант и поправил очки на носу, но доктор уже вышел из себя.

— Вон отсюда!! — заорал он, подталкивая практиканта к выходу. — Сальмонеллез — это не вирус! Чему вас только там учат! А потом такие коновалы… к нам… на практику…

Он вытолкал юношу за дверь и изо всех сил ее захлопнул. Толстушка испуганно моргнула и поправила белый халат.

— А вы, Петрушкина, тоже считаете, что это сальмонеллез? — тихо спросил он. Ульяна Петрушкина наклонилась над Алей.

— Я хоть и рядовая медсестра со средним образованием, а не выпускница мединститута, думаю, что это отравление, — сказала она наконец, — только непонятно, чем они отравились.