Борщ выехал на проспект, но развернуться не смог. Машин справа, слева, спереди и сзади становилось все больше и больше. Они попали в пробку.

— Я открою, Алька оставила мне ключ, — сказала Наташа, быстро одеваясь. Ее волосы были мокрыми, джинсы с трудом натянулись на влажные ноги. Стас сначала тоже решил было надеть брюки, но потом передумал и закутался в Алин белый махровый халат в красных сердечках.

Наташа подошла к двери, гремя ключами, и взглянула в «глазок».

На площадке стояла Эмма Никитична Полканавт.

— Интересно, чего это она прителепалась? — пробурчала Наташа, открывая дверь.

— Ната, кто там? — спросил Тигринский, выходя в прихожую.

— Это Полканавт! — ответила Наташа, широко распахивая дверь. — Здравствуйте, Эмма Никитична.

— Здравствуйте, здравствуйте… — улыбнулась та, вошла в прихожую и прикрыла за собой дверь. В руках в кожаных перчатках она держала большой пакет.

«Конечно, это неудачно, что их двое. Зато будь он один, этот трус никогда не открыл бы мне дверь».

Полканавт достала из пакета остро наточенный геологический молоток. Наташа вскрикнула и начала отступать к стене. Стас в ужасе повернулся и помчался запираться в ванной.

Пробка была бесконечной и почти не двигалась.

— Алиса, сбегаешь за пиццей? Ты не думай, я тебя не эксплуатирую, просто я за рулем, а маму надо беречь, она пережила большое потрясение, — проговорил Борщ, кивая на яркую вывеску пиццерии. На тротуаре возле входа подпрыгивал человек в желтой изогнутой шапке и странном одеянии с весьма красноречивым холмиком между ног.

— А это интересно кто? — пробормотала Аля, открывая дверцу. — «Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана»?

— Это банан, — ответил Борщ и даже, как показалось Але, слегка обиделся. — Кстати, ты за пиццу не плати, это моя пиццерия, просто найди менеджера Жору — он всегда стоит у дверей — и покажи ему на мою машину.

— О’кей, — коротко сказала Аля, выбралась из машины и, стуча высокими каблуками черных лаковых полусапожек, побежала к входу. Через три минуты она уже шла назад с тремя большими коробками и тремя высокими бумажными стаканами.

— Класс, — пробормотал Александр, впиваясь зубами в пиццу. Его лицо было в этот момент сумрачным и сосредоточенным. — Отличная пицца, всем премию выпишу.

Каверина тоже с удовольствием откусывала понемногу от сочного куска, покрытого кружочками колбасы, зеленью, порезанными оливками и расплавленным сыром. В стаканах оказалась сладкая шипучка. Но Але еда почему-то встала поперек горла. Она честно жевала пиццу, потом поняла, что не чувствует вкуса, и положила кусок назад в коробку. Борщ взглянул на нее.

— Что, не нравится? — спросил он ее. — Или ты плохо себя чувствуешь?

— Ты веришь в телепатию? — спросила Аля.

Барщевский скосил на нее насмешливые темные глаза.

— Нет. И в зеленых человечков не верю, и в переселение душ, и даже в призрак Черного Геолога…

— Саша, прекрати эти глупости, — строго сказала с заднего сиденья Валентина Ивановна. — Что ты издеваешься над бедной Марьей Марковной?!

— Так при чем здесь телепатия, Алька? — наконец спросил подругу Барщевский.

Но Аля не знала, что ему ответить. Какое-то темное предчувствие, какая-то неприятная мысль не давали ей покоя.

— Борщ, — сказала она, — мне надо идти. Там, у меня дома, похоже, какие-то проблемы.