Но повторилась давняя история. Земля на мыске была слегка влажная, с отличной травой и просто кишмя кишела муравьями тетрамориусами. Всюду виднелись комочки земли, вынесенные наружу. Здесь испокон веков обитала громадная колония муравьев. Это была их обитель, недоступная более никому из насекомых да, пожалуй, и многим животным.

Атаки тетрамориусов становились все настойчивей. Наверное, доставалось всем, кто пытался здесь остановиться. Даже овцы обошли стороной этот зеленый мысок. Кому хочется связываться с храбрыми, неустанно жалящими дьяволятами! Через полчаса мы с облегчением уезжаем из муравьиного царства.

Большое дерево

Много лет подряд я посещаю урочище Чингильсу. В нестерпимый зной здесь всегда прохладно, чистый прозрачный ручей струится среди пустынных выгоревших на жарком солнце гор. Под развесистыми ивами глубокая тень, масса трав, цветов, насекомых. На угрюмых скалах перекликаются кеклики, в небе кричит пустельга и еще много разных обитателей в этом царстве зелени, живительной влаги и покоя.

Но так было раньше. В последние годы Чингильсу невообразимо изменилось. До земли съедены растения, поломаны деревья, общипаны кусты, голая пыльная земля покрыта овечьим пометом. Заметно убыла и вода в ручье.

Раньше скот приходил в Чингильсу только на зимовку. Ранней весной, чтобы сохранить место для предстоящей зимовки, животных угоняли на лето в горы. За лето растительность здесь возрождалась. Сейчас же неразумно длительное использование маленького пастбища сделало свое недоброе дело. По выражению животноводов, урочище Чингильсу постиг перевыпас. Чудесный оазис потерял свое очарование, да и хозяйственное значение. Безнадежно искать здесь и насекомых. Исчезло все. Даже муравьи. Одни бегунки носятся с невероятной быстротой по бесплодной голой земле, как будто сознавая, что только неуемная энергия да быстрые ноги помогут выжить в этой суровой обстановке.

Исчезли и многие так хорошо знакомые деревья. От них остались лишь жалкие пеньки. Но уцелело самое большое, в несколько обхватов (может быть, потому, что спилить его или срубить не так просто), дерево. Вот оно стоит, зеленое, нетронутое, как зеленый островок среди серого безмолвия. И кто только здесь ни живет! Под его морщинистой корой масса куколок бабочек, на ветвях сидят тли. Их сладкие выделения кормят муравьиную семью. Много живности и на больших мохнатых галлах — ведьминых метлах, и на листьях.

У самого корня старой ивы обосновалось гнездо мелких муравьев — тетрамориусов. От него к дереву тянется торная тропинка, на которой непрерывное движение. Так и связали муравьи свою судьбу со старой ивой. И хотя они типичные обитатели почвы, здесь поневоле стали муравьями-древесниками. Ничего не поделаешь. Как-то надо жить в это тяжелое время, наступившее в урочище Чингильсу.

Пронырливые тетрамориусы

Кончилась необычно богатая дождями весна, наступило жаркое лето. Пустыня еще зелена, красуется высокой сизой полынью. Мы едем по пустыне вдоль гор Чулак, по пути останавливаемся возле сухих дождевых русел и весенних потоков. Здесь в почве еще есть влага, зеленеют карликовые кустики пустынной вишни, усеянные красными ягодками, кое-где цветет адраспан, голубеет цветами богородская травка, растет полевой осот. Но крупных муравьев мало. Сильные весенние потоки воды занесли мелким гравием и щебнем землю, разрушили их муравейники. Другое дело муравьи-малышки. Они уцелели, и сейчас — безраздельные хозяева сухих русел. Кардиокондиллы, плагиолепусы, тетрамориусы — для них всюду дом — под камешками, крупными песчинками.