«Не может быть, чтоб он ушел! — думал я. — Он не бросит меня из-за того, что я ударил его камнем!»

Два часа провел я на скалах, но Неро не возвращался. Сердце мое сжалось от тоски, и я почувствовал себя глубоко несчастным.

Я всей душой привязался к Неро, и мне казалось, что жизнь без него будет мне в тягость.

Подождав еще немного, я вернулся в хижину, но часа за два до заката солнца не вытерпел и опять спустился к морю. Я звал Неро, кричал, пока не охрип, но все было напрасно, — ночь надвигалась; я вернулся домой и в полном отчаянии бросился на постель.

— А я то думал, что он любит меня так же сильно, как я его люблю, — говорил я себе. — Я бы не бросил его!

Слезы снова хлынули ручьями при мысли, что я никогда больше не увижу Неро.

Горе мое может показаться чрезмерным, но мне не было семнадцати лет, я был один на пустынном острове, и тюлень был моим единственным товарищем. Он хотя и не мог говорить, но был привязан ко мне, отвечал на мою ласку, и мне некого было любить, кроме него. Я проплакал больше часа и, наконец, измученный заснул.

— Ну что, если бы ты совсем ушел от меня? — говорил я ему, когда мы проснулись. — Ах, ты, негодный тюлень! Как ты мог так напугать меня и так огорчить?

Неро казался не менее счастлив и более, чем когда-либо, ласкался ко мне.

Мне было в это время около семнадцати лет. Я был высок ростом и сильного телосложения.

Я уже давно бросил свою одежду из птичьих кож, заменив рубашкой, найденной в сундуке матроса. Рубашка эта составляла весь мой костюм, и будь она подлиннее, я, очевидно, был бы более прилично одет; но так как единственным моим сожителем был Неро, то мне нечего было об этом заботиться

За последние три года я перечитал Библию, молитвенник и книгу по Естественной Истории, по крайней мере, пять или шесть раз от начала до конца, и, обладая хорошей памятью, мог повторить их почти наизусть. Но все же я читал Библию, не понимая ее.

Некому было научить меня и объяснить мне все то, что она в себе заключала. Я читал ее просто в виде развлечения.

Садик мой к этому времени пришел в блестящее состояние. Вьющиеся растения окружали хижину со всех сторон, покрывали крышу и стены и спускались фестонами по обе стороны двери. Многие из кустов, которые я пересадил совсем маленькими, превратились в деревья и колыхались от ветра, поднимаясь высоко над крышей хижины. Все, что я посадил, принялось великолепно благодаря удобрению и усиленной поливке. Хижина моя утопала в зелени, и первоначальные очертания ее совершенно исчезли; теперь она скорее походила на беседку среди группы деревьев, и вид на нее со скалы, около купальни, был очень живописен.

Занятий все же у меня было недостаточно, и я придумывал все, что мог, чтобы убить время. Я несколько раз спускался в овраг, с помощью топора заготовлял большие запасы топлива и складывал их около купальни; не раз побывал на противоположном берегу острова и убил несколько тюленей, так как пришел к заключению, что кожи их весьма удобны и полезны для внутреннего устройства хижины. Я уже собрал их около трех дюжин.

Не могу не упомянуть об одном трагикомическом случае, который чуть не стоил мне жизни.

Однажды мне пришлось вступить в борьбу с очень большим тюленем. Он лежал на скале, на самом берегу моря; я вошел по колени в воду, чтобы пересечь ему дорогу и предупредить его бегство.

Пока я прицеливался, чтобы нанести ему удар по переносице, нога моя поскользнулась; я промахнулся и упал на скалу с топором в руках.