Что касается меня, то не могу сказать, чтобы я был встревожен. Быстрое движение вверх и вниз доставляло мне удовольствие, какого я еще никогда не испытывал. Я должен сознаться, что вполне наслаждался бы этой игрой ветра и волн, этой бурной, черной ночью на безбрежном океане, если бы не мысль о моей спутнице. Я делал себе горькие упреки в том, что подверг ее такой страшной опасности.

Необходимость действовать не медля ни минуты вывела меня из этих размышлений. Я заметил, что лодка набирала воду при каждом погружении и могла вскоре пойти ко дну.

Схватив железный котелок, который мы захватили с собой для приготовления обеда, я стал поспешно выкачивать воду. М-с Рейхардт помогала мне.

В это время пошел сильный дождь; ветер стал спадать, море стало спокойнее, и лодка пошла тише. М-с Рейхардт с обычной своей предусмотрительностью подставила все кувшины, которые мы захватили с собой, чтобы собрать дождевую воду, говоря, что она вскоре может очень пригодиться нам.

Дождь лил потоками в продолжение нескольких часов, но, наконец, небо стало проясняться.

Море было еще не спокойно, но на нем уже не было видно громадных волн, которые еще так недавно грозили потопить нас. Ветер стал стихать, но еще был достаточно силен, чтобы с помощью паруса двигать нас вперед.

М-с Рейхардт помогла мне установить мачту и затем настояла на том, чтобы я закусил чем-нибудь. После нескольких часов усиленной работы подкрепление было необходимо для нас обоих.

Мы умеренно закусили частью нашей провизии, запив свой обед кружкой воды, смешанной с небольшим количеством рома.

Напрасно искал я глазами берег, напрасно искал корабль — ничего, кроме китов, не было видно. М-с Рейхардт старалась развлечь и заинтересовать меня рассказами о важности китоловного промысла для Англии и об опасности, которой подвергаются люди, преследуя этих животных и стараясь ранить их железным багром. Меня очень интересовали эти подробности. Слушая ее рассказы, я совершенно забывал о том, что нахожусь в открытом море, в полной неизвестности того, что ожидает меня. Смерть ли посреди океана, страдания от голода и жажды, или мне суждено быть выброшенным полуживым на какую-нибудь скалу, где кости мои со временем останутся единственным доказательством того, что когда-то в этой части света существовал «юный дикарь»?

Где находился тот остров, который я так страстно желал покинуть, а теперь так рад был бы вновь увидеть? Напрасно напрягал я зрение. Линия горизонта однообразно тянулась во все стороны, и я ничего не мог разглядеть. Где находились мы сами? — задавал я себе вопрос.

Сильное течение, в которое мы попали, а затем ураган, по всем вероятиям, отогнали нас на многие мили расстояния от острова. Эти грустные размышления были прерваны м-с Рейхардт. Она обратила мое внимание на какой-то предмет, который виднелся на значительном расстоянии от нас. К счастью, я захватил с собой подзорную трубу и поспешил навести ее на указанный предмет.

Это был корабль, но он находился так далеко, что люди на нем никаким образом не могли заметить нашу лодку. Я хотел повернуть ее по направлению к кораблю, но ветер дул с противоположной стороны. Нечего было делать; оставалось ждать и надеяться, что корабль подойдет ближе. Я провел несколько часов напряженного беспокойства, наблюдая за его курсом. Очертания его постепенно увеличивались; я уже мог разглядеть простым глазом, что это было судно большого размера, но ветер гнал нас в другую сторону, и не было почти никакой надежды сблизиться с этим кораблем, если он не изменит курса.

М-с Рейхардт советовала мне подать сигнал, привязав скатерть к мачте, — ее белизна могла обратить на себя внимание матросов. Мы спустили парус и привязали на его место скатерть, но, к несчастью, скоро наступил мертвый штиль, и она повисла длинными складками на мачте.