Мистер Дайал потянулся было за листком, но внезапно – так внезапно, что все аж подскочили, – Кертис Рэтлифф громко и восторженно заклекотал. Он возбужденно подпрыгивал на стуле и тыкал пальцем в сторону учительского стола.

– Эт моя! – булькал он. – Эт моя!

Мистер Дайал так и замер на месте. Он до ужаса боялся, что Кертис, который всегда сидел смирно, забьется в припадке или на кого-нибудь набросится.

Он быстро сошел с кафедры и бросился к нему.

– Что такое, Кертис? – мистер Дайал наклонился к Кертису поближе, а его доверительный голос разнесся по всему классу. – Тебе в туалет надо?

Кертис все клекотал, лицо у него стало пунцовым. Он так рьяно прыгал на стуле, который был ему маловат и жалобно под ним скрипел, что мистер Дайал вздрогнул и сделал шаг назад.

Кертис тыкал пальцем во все стороны.

– Ээээт моя! – хрипел он.

Вдруг он вскочил со стула (мистер Дайал отшатнулся, запнулся, тоненько, позорно вскрикнул) и схватил со стола измятый лист бумаги.

Он очень аккуратно разгладил ее и вручил мистеру Дайалу. Ткнул пальцем в бумагу, ткнул в себя.

– Моя! – расплылся он в улыбке.

– А-а, – сказал мистер Дайал. С задних рядов послышался шепоток, кто-то нахально захихикал. – Совершенно верно, Кертис. Это твой листок.

Мистер Дайал нарочно отложил его в сторону и не стал класть к ответам других детей. Кертис всегда просил, чтоб ему дали ручку и бумагу, а если ему их не давали, начинал рыдать, но при этом ни читать, ни писать он не умел.

– Моя! – сказал Кертис. Он ткнул пальцем себе в грудь.

– Да, – осторожно согласился мистер Дайал. – Это твоя цель, Кертис. Совершенно верно.

Он положил листок на стол. Кертис снова схватил его и, выжидательно улыбаясь, опять всучил мистеру Дайалу.

– Да, спасибо, Кертис, – сказал мистер Дайал и указал на его пустой стул. – Кертис! Можешь вернуться на место. Я сейчас…

– Чтииии.

– Кертис. Если ты не сядешь на место, я не смогу.

– Чтииии мою! – завизжал Кертис. Он начал подпрыгивать, до ужаса перепугав мистера Дайала. – Чти мою! Чти мою! Чтииииии мою!

Мистер Дайал, растерявшись, смотрел на измятый листок бумаги. Там ничего не было написано, одни каракули, как будто ребенок намалевал что-то.

Кертис ласково заморгал, пошатываясь, сделал шажок в его сторону. Для дауна у него были удивительно длинные ресницы.

– Чти, – сказал он.

Подошвы ее лакированных ботинок стучали по тротуару. Ночью шел дождь, и влажные бетонные плиты были усыпаны облетевшими с кустов рваными лепестками и остро пахнущими клоками срезанной травы.

– Ну то есть, – добавила она, – как думаешь, у Кертиса вообще есть цель?

– У меня вот есть цель – чтоб Кертис наподдал мистеру Дайалу. Они свернули на Джордж-стрит, где темнели зеленью пеканы и аллигаторовы деревья, а пчелы звучно жужжали в кустах индийской сирени, звездчатого жасмина и чайных роз. Духовитый, хмельной аромат магнолий лип к коже и был такой тяжелый, что от него болела голова.