— Это векселя американских банков! Их можно обналичить в любом представительстве этих компаний! — Уже натуральным образом орал англичанин. — Вы вообще знаете, что такое настоящая финансовая система или в своей дикой Московии так дальше натурального обмена медведей на водку так и не ушли⁈

— Ну, вот и обменяйте эти бумажки в представительствах сих достойных организаций, которые точно должны быть в Британской Индии, если банки те такие крупные и надежные. — Чуть ли не расхохотался русский боевой маг. — А что такое финансы и как с помощью сложных схем или простого подлога документов можно исчезнуть в никуда любую сумму можете мне не объяснять, сии истины были прекрасно известны даже не в эпоху Союза Орденов, а ещё при царской России…К слову, известность они получили главным образом именно благодаря вашим соотечественникам, славным многими громкими делами, например взятием обратно своего джентльменского слова, данного по какой-то причине не джентльмену и созданием финансовых пирамид…

— Да как вы вообще смеете обвинять меня в попытке мошенничества⁈ — Взвизгнул раненным поросенком тот, из-за кого Анудж Горький Вестник так сильно задержался в приемной. — Я лорд, а не какой-то там проходимец, сидящий в тюряге!

— Если хотя бы десятая часть того, что мне о вас известно, была правдивой, то сидящие в тюрягах проходимцы могли бы брать у вас уроки, пусть даже это и навеки запятнает их честно заслуженную репутацию! — С ухмылкой Анудж решил, что русскому боевому магу не чужда некоторая театральность…А также здоровая доля предусмотрительности, ибо Самуэль Паулюс обманывал своих деловых партнеров достаточно часто. Там фальшивой распиской расплатится, сям подсунет дополнительный пунктик невидимыми чернилами в конец договора, ну а может новый чрезвычайный налог выдумает, которого оказывается и не принимал никто… Кшатрий доподлинно знал минимум о дюжине подобных случаев, которые сошли с рук британскому чиновнику, ибо со своими родичами и покровителями тот исправно делился, но был уверен — подобных ситуаций было куда больше. И даже странного немного, что жирного слизняка никто ещё втихую не удавил… — Либо вы привезете оплату, либо сделки не будет. Всё! Выслушивать одни и те же аргументы по пятому разу я не собираюсь!

— Была официально назначена дата выкупа пленных, и под документом о намерениях стоит ваша подпись! — Все-таки попытался оставить за собой последнее слово британец. — Нарушение этого соглашения, а также те страдания, которые претерпевают в плену подданные её величества, не останутся без ответа! Но все ещё можно исправить…

— Вот её величеству о моих грехах и причине своего сегодняшнего провала можете самолично и доложить, пусть добавит их к тому длинному-длинному списку причин, по которым британские солдаты и офицеры непременно должны меня прикончить при первом же удобном случае! — Отозвался Олег Коробейников, который вроде бы говорил вполне серьезно…Только вот вероятность личного обращения какого-то колониального чиновника к повелительнице Британской Империи из-за срыва одного единственного обмена пленными была примерно столь же мала, как шансы приговоренного к смертной казни преступника пережить уже состоявшееся отрубание головы. Ну, может чуть меньше, ибо некоторые высшие маги потому и признавались высшими, что смерть их остановить не смогла. — И, кстати, не забудьте добавить, что даже этими своими бумажками вы намеревались оплатить выкуп лишь половины гостящих у меня англичан, поскольку остальные видимо оказались сочтены недостаточно ценными или недостаточно англичанами, чтобы хоть по минимуму из-за них напрягаться!

Выскочивший из кабинета британец, имеющий рост чуть выше полутора метров и вес явно далеко за сотню килограмм, скрежетал зубами от злобы, утирал рукавом роскошного черно-золотого мундира пот, обильно стекающей по его красной от гнева и регулярного пьянства физиономии, а также топал подобно слону, страдающему ожирением, будто надеялся своими сапогами доски пола проломить…Анудж Горький Вестник конечно предпочел бы увидеть, как этот кусок сала выбивается из сил, безуспешно пытаясь удрать от его любимой своры, но и подобная картина тоже очень радовала его сердце, заставляя грядущий разговор казаться не таким уж и отвратительным.