— Как — так?

— Ну, спрыгнуть. — Она ухватилась за раму и присела, готовясь к прыжку.

Я потянул ее в комнату:

— Ну уж нет! Для такого я слишком стар. Оставим до другого раза, хорошо?

— Думаете?

— Уверен.

— Ну ладно.

Похоже, она огорчилась. Видимо, наша экскурсия ее взбудоражила, а может, она просто демонстрировала свою молодость. Потоптавшись возле меня, Каролина еще раз обошла комнату, удостоверяясь, что мебель надлежаще укрыта, а под коврами нет чешуйниц и моли.

— До свиданья, бедный, покинутый зал, — вздохнула она, закрывая окно и ставни; в коридор мы выбрались чуть ли не ощупью.

— Я очень рад, что посмотрел дом, — сказал я, когда она заперла дверь. — Он прекрасен.

— Вы так думаете?

— Разве нет?

— В общем-то, недурная развалюха.

Сейчас ее манеры резвушки пятиклассницы меня покоробили.

— Ладно, Каролина, будет вам.

Наверное, моя ворчливость и то, что я впервые обратился к ней по имени, ее смутили. Она снова некрасиво зарделась, веселость ее угасла. Каролина посмотрела мне в глаза и сказала, будто признаваясь:

— Вы правы, дом великолепен. Только он похож на прекрасное чудовище, которое беспрестанно требует кормежки деньгами и тяжким трудом. А если еще они смотрят тебе в спину, — она кивнула на галерею угрюмых портретов, — здешняя жизнь становится невыносимым бременем… Хуже всех Родерику, на нем особая ответственность хозяина. Понимаете, он не хочет кого-нибудь подвести.

Я отметил, как ловко она уходит от разговора о себе.

— Разумеется, ваш брат делает все, что в его силах. И вы тоже, — сказал я, но меня прервал звон часов, четко и быстро отбивших четыре удара.

Взгляд Каролины прояснился, она коснулась моей руки:

— Идемте, мама ждет. Не забудьте, в экскурсию включены освежающие напитки.

Мы прошли к другому коридору, который привел нас в малую гостиную.

У письменного стола миссис Айрес смазывала клеем какую-то бумажку. Наше появление почему-то ее смутило, и тут я разглядел, что бумажка представляет собой непогашенную, но явно совершившую почтовое путешествие марку.

— Наверное, это не вполне законно, — сказала миссис Айрес, наклеивая марку на конверт, — но, бог свидетель, мы живем в разгул беззакония. Не выдадите меня, доктор Фарадей?

— Мало того, буду рад соучаствовать в преступлении. Если угодно, я доставлю ваше письмо на почту.

— Правда? Вы очень любезны. Нынче почтальоны ужасно неаккуратны. До войны Уиллс появлялся у наших дверей дважды в день. А нынешний почтальон стонет, что к нам далеко добираться. Мы считаем удачей, когда он не оставляет почту в начале подъездной аллеи.

Миссис Айрес изящно повела унизанной кольцами рукой, приглашая меня в кресло у камина. Наряд ее был почти таким же, как в нашу первую встречу: на горле шелковый шарф, старенькое темное платье, слегка вычурные лакированные туфли, правда, уже другие.

— Каролина рассказала, как вы помогаете Родерику. — Она одарила меня ласковым взглядом. — Я очень признательна вам за участие. Вы полагаете, лечение что-то изменит?

— Пока результат неплохой.

— Больше чем неплохой! — Каролина плюхнулась на диван. — Доктор Фарадей скромничает. Лечение очень помогает, мама.

— Чудесно! Вы же знаете, доктор, как много Родерик работает. Бедный мальчик. К сожалению, он не обладает отцовской хваткой, фермерским чутьем и прочим.

Мысленно я с ней согласился, но вслух вежливо возразил: нынче всем фермерам приходится туго, чутье уже не играет роли.