Все молча глядели на находки из прошлого во все глаза, пытаясь понять их смысл. Отец Дамико не сдержал слез. Благодаря им образ святого ожил перед ним наяву: почти ослепший, изможденный и хрупкий, подпоясанный веревкой, святой Франциск, распевая, шел через пшеничное поле. А этот цветок, надо думать, первым пробился из-под снега по весне: святой Франциск, конечно же, заговорил с "сестричкой Примулой" и похвалил ее за нежность и красоту. И, словно перенесшись в былое, отец Дамико увидел, как маленькая луговая пташка доверчиво уселась Франциску на плечо, зачирикала и оставила в его руке перышко. Сердце отца Дамико переполнилось: казалось, еще немного, и оно просто не выдержит.

И у епископа тоже в глазах стояли слезы: ведь он-то объяснил находку по-своему:

- О, послание от святого ясно как день! Нищета, любовь и вера. Вот что он завещал всем нам.

- Простите, лорды и сэра, а можно, мы с Виолеттой теперь войдем в крипту? - спросил Пепино.

Вспомнив о мальчике, взрослые разом оторвались от созерцания трогательных реликвий.

Отец Дамико смахнул с глаз слезы. Дверной проем расчистили; теперь туда с легкостью прошли бы и ребенок, и ослик.

- Да, конечно, - отвечал он. - Да, Пепино. Вы можете войти. И да пребудет с вами Господь.

Копыта ослика звонко зацокали по древним плитам коридора. Пепино уже не поддерживал Виолетту: он просто шел рядом, легонько и ласково касаясь рукой ее шеи. Он шагал, храбро расправив плечи и высоко подняв круглую голову с коротко подстриженным "ежиком" и забавно торчащими ушами.

А отцу Дамико показалось, - может быть, причиной тому стал неверный свет и пляшущие тени, или может быть, ему просто очень этого хотелось, что Виолетта вновь улыбается; пусть даже это лишь мимолетный, едва заметный, слабый намек на прежнюю улыбку.

Силуэты мальчика и ослика на мгновение обрисовались на фоне мерцающих масляных светильников и алтарных свеч крипты, - и паломники веры вошли внутрь, навстречу своей цели.

1 Осел (лат.).