Потом показался пригород и наконец — одинокое здание на холме, более простой архитектуры, нежели соседние строения, и куда лучше сохранившееся. Оно было темным и низким, все испещренное диковинными круглыми окошками, и располагалось по периметру площади с высокими башнями в каждом углу и мощеным двором в центре. Возможно, оно было сложено из базальта, впрочем, почти все его стены поросли водорослями; и эту одинокую импозантную постройку на вершине дальней горы можно было принять за храм или монастырь.

Диковинные светящиеся рыбы, заплывавшие внутрь, освещали его окошки неясным сиянием, и Картер понял, что вызывало у матросов такой страх. А потом в жидком лунном свете показался странный высокий монолит в центре двора, и Картер увидел, что к нему что‑то привязано. Попросив у капитана подзорную трубу, он разглядел, что к монолиту привязан ориабский матрос в шелковом платье; голова его свесилась вниз, глаз не было вовсе; и когда поднявшийся ветер быстро помчал корабль прочь от этого проклятого места, Картер искренне возрадовался.

На следующий день они встретили корабль с фиолетовыми парусами, который держал курс на Зар, в край позабытых снов, и имел на борту диковинный груз разноцветных лилий. А к вечеру одиннадцатого дня плавания они увидели остров Ориаб и Нгранек, взметнувший в небо свой зубчатый снежный пик. Ориаб — огромный остров, а его порт Бахарна — большой шумный город. За выложенными из порфира причалами Бахарны величественными каменными террасами поднимается город со ступенчатыми улицами, над которыми нередко высятся арки домов и мосты между домами. Под городом протекает широкий канал в туннеле с гранитными воротами; воды канала бегут в глубь суши к озеру Ят, на чьем дальнем берегу лежат кирпичные руины древнего города, имя которого никто не помнит. Когда корабль под вечер вошел в гавань, его приветствовало яркое сияние двойного маяка Тона и Тала, и в бесчисленных бахарнских окнах один за другим тихо вспыхивали, точно звезды на небе, ласковые огоньки, и скоро этот горный порт превратился в огромное созвездие, висящее между небесными звездами и их зыбким отражением в сонной гавани.

После того как корабль бросил якорь, капитан пригласил Картера в свой небольшой дом на берегу Ята, на городской окраине, и его жена и слуги, к радости утомленного путешественника, поставили на стол диковинные аппетитные яства. В последующие дни Картер во всех тавернах и на площадях, куда приходили собиратели лавы и ваятели, расспрашивал про предания и легенды о Нгранеке, но не встретил никого, кто побывал бы на высоких склонах и видел бы вырезанный в скале лик. Нгранек был неприступной горой, за которой лежала проклятая долина, да и, кроме того, никто не был уверен в том, что ночные призраки — всего лишь плод вымысла.

Когда капитан отправился обратно в Дайлат‑Лин, Картер разместился в старой таверне на ступенчатой улице в древней части города, выстроенной из кирпича и напоминавшей руины на дальнем берегу Ята. Тут он составил свой план восхождения на Нгранек, учтя все рассказы собирателей лавы о тамошних тропинках. Хозяин таверны был седым стариком и знал так много старых преданий, что оказался весьма полезен Картеру. Он даже привел Картера в верхнюю комнату своего старинного дома и показал ему дурно написанную картину, которую некий путешественник прикрепил к глинобитной стене еще в те стародавние времена, когда люди были отважнее и охотнее совершали восхождения на верхние пределы Нгранека.