Ну, надо же. Король импровизаций просто! То ленточку ему перерезать, то диван выбрать, то в Петергоф с ним съездить! А в перерывах пропадаем в никуда – ни звонка, ни сообщения. Сейчас прямо. Разбежалась. Вот отсюда до Петергофа прямо разбежалась.

– Никак не могу, Максимилиан Валерианович – У нее тон такой же демонстративно бодрый. – Я завтра на рыбалку собралась.

А вот называть его по имени было ошибкой. Дядя Паша тут же замахал руками, забасил конспиративно: «Да шут с ней, с рыбалкой, Кирюха! В другой раз съездим!».

– Ты не одна? – Вопрос вылетел сам собой, когда Макс услышал на заднем фоне низкий мужской голос, говорящий что-то про рыбалку.

– Не одна – и всё.

Никаких комментариев. И ведь она ему не обязана отчитываться, где и с кем. А спросить хочется ужасно.

– Жаль. – Он вздохнул совершенно искренне. – В смысле, жаль, что у тебя планы. А мне тут… – упрямство никак не желало утихомириться, хотя, казалось бы, чего еще надо – от встречи отказывается, разговаривает через губу, рядом с ней там какой-то другой мужчина. Но Макс отчего-то упрямо продолжил разговор. – Мне тут мать Ляльку подсунула.

Ляльку? Ляльку? Кира тут же представила Макса с младенцем на руках. Картина абсурдная. И волнующая.

– В смысле, ляльку? – С нее тут же слетело всё напускное равнодушие. – Тебе маленького ребёнка доверили?!

– Ни фига себе – маленького, – фыркнул Мáлыш. – У нее нога сорокового размера. Лялька – это сестра. По матери. Кошмарный четырнадцатилетний подросток, которого мне сбагрили на две недели – для окультуривания. Эй! – Он сказал что-то мимо трубки. – Она меня ударила, представляешь? Иди, посуду мой! – прозвучало хоть и мимо динамика, но очень громко. А потом, уже Кире: – Ужас, а не ребёнок. Я неделю кое-как продержался, но уже тихо сатанею. Ты точно завтра не сможешь?

Кира поняла, что единственное ее желание сейчас – это сказать: «Могу!» И увидеть его завтра. И посмотреть на эту кошмарную Ляльку. И провести с ним целый день в Петергофе.

– Нет. Не могу. Я завтра на рыбалку.

– Не будет завтра клёва! – вдруг громко произнёс дядя Паша. А потом подмигнул ей и добавил уже тише: – Я на балкон, курить. Не томи парня.

– Кира… – Из трубки снова раздался мягкий смех. – По-моему, у тебя там что-то не складывается с рыбалкой.

– Да это кое-кто предатель просто! – Кира показал язык спине выходящему из кухни Павлу Трофимовичу.

– Поехали, Кирюш, а? Погода хорошая, а я тебе такие места покажу – ты этого в Петергофе точно не видела, я тебе обещаю! – И пока Кира раздумывала над тем, как бы незаметнее и без потерь для собственной гордости капитулировать, из трубки снова донеслось приглушенное: – Тебя не касается, с кем я разговариваю! Вымыла посуду? Иди… Телевизор посмотри!

Кира усмехнулась. Неведомая Лялька, которая умудрилась допечь вечно невозмутимого пана Мáлыша, уже вызывала нешуточное желание познакомиться.

– Ладно. Так и быть. Я согласна.

Из трубки донеслось самое натуральное победное: «Yes!» Кира рассмеялась. Настроение решительно зашкалило за отметку «отличное».

Они договорились, что поедут до Петергофа на «Метеоре», соответственно, встречаются завтра утром на Дворцовой набережной.

Когда Кира положила трубку, вернулся с балкона дядя Паша. Ни слова не сказал ни о звонке, ни о несостоявшейся рыбалке.