– Кто тебя за язык тянул?! Ты мог жевать молча?

– Что, сильно тебя подставил?

– Да мне теперь месяц житья не будет! – Кира шлёпнула ладонью по рулю. – Симпатичный холостой архитектор! Мечта, а не мужчина! О-о! Придумала. Скажу маме, что ты гей.

– Скажи, – согласно кивнул Макс и принялся снова за бутерброд. – Это же у нас теперь не уголовно наказуемое деяние? А то опять – автоматчики, бронежилеты…

– Статью за мужеложство отменили лет двадцать назад. Хотя маменька моя полагает, что совершенно зря.

Макс хмыкнул. Краткого и шапочного знакомства с Раисой Андреевной хватило, чтобы не удивиться такому обстоятельству.

– А она что, действительно криминалист?

– Самый настоящий эксперт-криминалист. Университет МВД, факультет криминалистики, следственный комитет.

– Круто.

Макс раньше думал, что у него маменька – дама суровая. Раиса Андреевна, судя по всему, дала бы Нине Фёдоровне Горенко сто очков вперёд.

– А ты, значит, Кира?

Ответа не последовало.

– Кира Биктагирова?

– «Артуровну» пропустил.

Машина сбавила ход, перестроилась в правый ряд, вниз поползло стекло, а Кира щёлкнула зажигалкой. Макс поморщился – терпеть не мог табачный дым, но не в его положении сейчас фыркать. Девушка затянулась, выдохнула дым в щель.

– Раз уж у нас пошёл такой интим, изволь величать по полной форме: Кира Артуровна Биктагирова.

– Внушает.

И в самом деле внушает. Звучное у нее имя. Звучит и «рычит».

– Встаёт закономерный вопрос о национальности.

– Отец – татарин. По его собственному утверждению… Матери он так рассказывал… Из бухарских ханов, – Кира как-то недобро усмехнулась.

– Бухарский – от слова «бухать»?

– Вроде того. Не умел, но любил. Ну и допился, в конце концов.

– Извини.

– Ерунда. Я его всё равно почти не знала, он ушёл, когда мне чуть больше года было.

Они какое-то время помолчали. Кира докурила, упаковала окурок в пепельницу. Закрыла окно.

– А в каком звании Кира Артуровна? – Молчать было странно.

– В гражданском. Где там твои анекдоты, Максимилиан Валерианович?

Город встретил их дождём и рассосавшимися к вечеру воскресенья пробками.

– Тебя по тому адресу, что в паспорте?

– Угу. На Васильевский.

Уже минут пять, пока машина ехала в сторону Благовещенского моста, Макса грызла мысль. А если Яночке хватило ума не поехать к нему? Вот приедут они сейчас к его дому на Шестой линии, а там нет никого. А он ведь денег Кире должен. А какие деньги, если там не будет Яночки? Ключей-то у него нет.

Облегчение, когда он высмотрел свои окна на четвёртом этаже с зажжённым светом, было практически физически ощутимым. Ну, вот, невыполнимая миссия исполнена. Человек, выброшенный из машины на трассе «Е-95», вернулся домой. Сам. Злой.

– Вторая парадная. Ага, здесь. Я быстро.

– Подожди, – Кира приподнялась на сиденье, достала из заднего кармана его паспорт. Слегка изогнутый, принявший форму девичьей попы – как некстати подумал Макс. – Держи.

– Но… деньги…

– Надо доверять людям. Давай, шуруй за деньгами, Малыш. Одна нога здесь, другая там. А то я так устала…

– Я сейчас.

– Макс! – Яночка кинулась к нему на шею.