И он повернулся. И действительно пошёл. Действительно. Пошёл. Прочь. От нее.

Первое попадание пришлось в затылок, но вскользь. Зато второй снежок попал точно в шею. Холодный мокрый снег потёк-посыпался за шиворот. Макс ошеломлённо обернулся.

– Ты что творишь, мать твою?

– Это ты что творишь? – Кира стремительно подлетела к нему. – Ты говоришь, что любишь меня, а потом спокойно поворачиваешься и уходишь?

– Ну, ты же можешь после первого секса не разговаривать со мной? А я, значит, должен заботиться о твоих чувствах?

– Да что ты вообще знаешь о чувствах?! – Всё – Киру понесло. Она потом пожалеет, совершенно точно пожалеет. Но его слова сорвали стоп-кран. – Нельзя бросаться словами, смысла которых ты просто не понимаешь!

– Угу. Не понимаю, – Макс дёрнул плечом. Поморщился. Мокрое и холодное бодро потекло между лопаток вниз. Совсем вниз. – Премного благодарен, Кира Артуровна! Твоими стараниями я пойду на приём к главе района в мокрых трусах!

– Не переводи разговор! – крикнула Кира, а потом растерянно спросила: – Ты и в самом деле… торопишься?

– Нет, это я так шучу! Или вру, как обычно.

– А вот не надо из себя жертву изображать! – Она снова закусила удила. – Нечего бросаться словами, значение которых ты не знаешь и не понимаешь!

– А ты, значит, понимаешь, да? – Макс подозрительно сощурился.

– Понимаю! – вспылила она. – Уж побольше твоего!

– Ну, так расскажи мне… – попросил Макс вкрадчиво. – Что такое… любовь… в понимании Киры Артуровны Биктагировой.

– На «слабо» меня берёшь?

– Нет.

– Ладно!

Всё равно ее уже далеко унесло в сторону тех вещей, о которых она будет потом долго сожалеть. Какая теперь разница?

– Ты спрашиваешь, что такое для меня любовь? Пожалуйста! – Кира вдохнула глубоко, словно перед тем, как нырнуть. – Любовь – это серьёзно, Мáлыш. Любовь – это не на один день. В любви не бывает так, что сегодня я тебя люблю, а завтра я занят и не в настроении. Любовь – это обязательства, в том числе. Любовь – это дом, семья и дети, в конце концов! Вот так-то, пан архитектор. – И тут у Киры словно кончился запал. И плечи опустились, и уголки губ. Зато не будет потом думать о том, что чего-то не сказала. Всё. Всё сказала. С избытком.

– По-моему, это ты меня «на слабо» берёшь, – после небольшой паузы ответил Макс.

– Вот уж нет!

– Да, да. Ты, определенно, считаешь, что я ко всему этому не готов.

– Конечно, не готов! – фыркнула Кира. – Ты же вольный стрелок, Макс. Ты, твой пентхаус, твоя работа. Что тебе еще нужно в этой жизни?

«Ты!» – так и хотелось заорать ему. Но вместо этого он засунул руки в карманы пальто.

– Не хочу тебя расстраивать, Кира Артуровна, но психолог из тебя никудышный.

– Да ну?

– Ну да.