— Да что ты её слушаешь? — вмешался Димка. — Дал бы ей раза́… Только работать мешает!

— Мне? Раза́? — возмутилась Людмилка. — Да я вот сама как дам тебе сейчас… английскую соль, тогда узнаешь!

Ребята дружно захохотали, но в этот раз уже не над Людмилкой, а над Димкой. А девочка, обернувшись к Ване, так строго крикнула ему: «Покажи язык!» — что тот сразу подчинился.

— Присядь, — скомандовала Людмилка.

Ваня присел. Людмилка внимательно осмотрела язык и озабоченно покачала головой:

— Ой, ой! Воспалённый!.. Плохо ваше дело, больной. Придется вас отправить в изолятор.

Трудно сказать, как долго продолжались бы медицинские упражнения Людмилки, если бы в это время из норы не появился суслик.

— Людмилка, смотри! — крикнул Ваня.

Людмилка перевела взгляд с языка Вани на убегавшего суслика. Глаза её загорелись.

— Ах ты, ворюга! Ещё и кусаешься! — прошептала она и, угрожающе подняв медицинский молоточек, бросилась догонять суслика.

Через некоторое время снова появился на велосипеде Мишка.

— Эй, банщики! — закричал он, сложив руки рупором. — Бросай работу!..

Ребята с недоумением взглянули на Мишку.

— Вам что, — продолжал Мишка, — отдельное приглашение требуется? Отбоя не слыхали? Собирайте ваше хозяйство. Живее!

И тут только ребята услыхали сигнал горна.

…К вечеру на щите объявлений, что стоял у входа в школу, появилась огромная, высотой около метра, цифра «517». Колхозники недоумевали: что означает эта цифра? Некоторые решили, что это реклама новой кинокартины.

Но вскоре всем стало известно, что 517 — это число уничтоженных ребятами в первый день сусликов.

С этого дня повелось так, что в тихом переулке, где помещалась школа, стали собираться любопытные, чтобы узнать, какая цифра висит на щите. Зачастил к школе и дед Михей. Первым делом он взглядывал на щит и, увидев на нём вчерашнюю цифру, сердито ворчал:

— Что же они сегодня со сводкой замешкались!

— Нет, у них порядок, — вступался за ребят кто-нибудь из стариков или старух. — Обязательно объявят. Аккуратники!

И действительно, вскоре появлялся Мишка или Саня и показывали написанную на листе цифру. Дед Михей учинял пионерам выговор за опоздание и направлялся в правление колхоза. Встретив там Василия Прохоровича, он докладывал ему о сводке, а потом заводил разговор о том, что неплохо бы ребятам подбросить ещё с десяток бочек, добавить капканов или выделить в помощь подводу.

— Поможем, Михей Силыч! А ты, видно, тоже в отряд записался…

— Возраст не тот… Но духом я с ребятами заодно, — говорил обычно дед Михей.

С каждым днём количество уничтоженных сусликов возрастало.

Но к концу третьей недели произошло что-то непонятное. Сначала ежедневная цифра перестала увеличиваться, а потом начала резко уменьшаться. Это было тем более удивительно, что орудия и способы лова с каждым днём улучшались.

Ребята ломали себе головы: что стало с сусликами? Высказывались предположения, что суслики стали хитрее, осторожнее, попрятались глубже в землю, перекочевали в другие места. Ребята принялись обвинять друг друга, что они стали хуже работать, ругали Мишку Чистова за плохую разведку…

— Эх вы, головы садовы! — засмеялся дед Михей, когда пионеры пришли к нему за советом. — Радоваться надо, а не плакаться… Куда, спрашиваете, суслики подевались? Значит, перевелись.