— Думаю да, дорогой.

— Хочешь со мной посмотреть «Американские граффити куклы Люси»? — спросила Пегги. — Кукла Люси-певица волшебным образом возвращается к жизни в этой увлекательной версии популярной классической ленты.

Мы с Сид переглянулись, улыбнувшись друг другу. Она легонько сжала мою руку. Она понимала, как много это значит для меня.

Пэт задумчиво посмотрел на розовое изображение на телеэкране.

— Кукла Люси — ерунда, — буркнул он.

— Пэт, — укоризненно произнес я.

— Кукла Люси — жуткая ерунда!

— Пэт!

— Кукла Люси может поцеловать меня в мою королевскую задницу.

— Пэт, я предупреждаю тебя.

— Кукла Люси может идти ко всем чертям.

И с этого момента все покатилось в тартарары.

* * *

Я никогда в жизни не видел маму такой счастливой. Это было больше, чем счастье. Она снова увидела внука и впала в своего рода экстаз, в самую настоящую эйфорию. Моя мама словно растворилась душой в своем внуке.

Не успел я заглушить мотор машины, как она схватила его на руки и сильно сжала в объятиях, чуть не задушив при этом. Потом она отодвинула его от себя и с восторгом посмотрела на его чудесное личико. Затем покачала головой, не в силах поверить, что он опять здесь.

Даже если всего на одну неделю.

Мы вошли в дом. На журнальном столике валялись розовые и фиолетовые рекламные буклеты. Мама быстро собрала их, но я успел рассмотреть несколько заголовков.

«Как успешно жить со своим диагнозом». «Реконструктивная хирургия груди». «Кто сможет помочь вам при раке груди». «Отправляемся в больницу». «Золадекс». «Таксол». «Таксотер». «Аримидекс». «Химиотерапия». «Радиотерапия».

Я не понял даже половины этих названий, но знал, что все это означает.

— Мам, с тобой все в порядке? — задал я самый бесполезный вопрос на свете, но просто не мог удержаться. Потому что хотел услышать от нее, что все будет хорошо и что она будет в этом мире всегда.

— Ну, конечно, я в порядке. — Она не желала поднимать шумиху и стремилась любой ценой избежать проявления жалости и мелодрамы. — Мне прислали всю эту информацию, прямо и не знаю, как только мне удастся все это прочесть.

Она взяла все посвященные раку буклеты и засунула их в ящик стола. Потом задорно хлопнула в ладоши.

— А сейчас я заварю чудесный чай для моих мальчиков, — объявила она. — Как вам это?

— Мне нельзя употреблять кофеин, — сказал Пэт, берясь за пульт телевизора. — Так мама говорит.

— А я уже выпил несколько чашек капучино, — поддакнул я. — Мой доктор не рекомендует мне употреблять кофеин больше трех раз в день. Из-за высокого давления.

— А-а, — озадаченно протянула мама. — Ну, ладно. Тогда я сделаю чай только для себя. Хорошо?

Так что мы с Пэтом устроились на продавленном диване, который помнил каждый изгиб наших тел, а мама отправилась на кухню, напевая «Джолин», одну из песен Долли Партон, и размышляя о таком странном новом мире, в котором ее сыну и внуку запрещается выпить обычную чашечку чая.

* * *

Потом мы все пошли в парк. Мы с мамой стояли и наблюдали, как на спортивной площадке Пэт карабкается вверх по металлической решетке, кое-где покрытой ржавчиной. Он уже не был тем осторожным маленьким мальчиком, как два года назад. Теперь он был бесстрашен, как горный лев.

Два мальчугана постарше, подобно двум ловким обезьянкам уже сидели на самом верху решетки.