Когда он отпускает тебя, остается только пустота. Сэйдзи, наверное, чувствовал то же самое.

В гостинице я завела его в свой номер.

— Всё равно мы не хотим друг друга, — сказала я, на что Сэйдзи рассмеялся:

— Ну, я всё-таки немножко тебя хочу.

— Холодно, — проронила я, Сэйдзи кивнул.

— Любишь, — вымолвила я, он опять кивнул.

Как ни любили, как пустота ни мучила сердце, а всё равно расстались. Любить не значит быть вместе. Я прислонилась к Сэйдзи. Он обнял меня. Я обняла его в ответ. Как бы мне хотелось, чтобы бездна между нами сейчас растаяла. Но каждый из нас был связан своими собственными путами.

— Сэйдзи, куда ты вернёшься?

— Туда, где я был раньше, — ответил он словами приснившейся мне старухи.

— Тихо.

— Да, тихо.

«Тишина, как у Рэя дома», — подумала я. Сквозь сёдзи молельни просвечивали тени деревьев в саду. Прозрачное существо исчезло, но через какое-то время возникло вновь. В конце концов его затянуло в стеклянную витрину с куклами. Стрелы за спинами правого и левого советника изящно распушились веером.

Было слышно, как у Сэйдзи бьётся сердце. Но быть может, это билось моё сердце. Слившись в одном ритме, в этой комнате они стали единым целым. Несмотря на то, что мы были далеки друг от друга, несмотря на бездну между нами. Единое целое. Тоска накатила с новой силой. Кончики пальцев отсвечивали мертвенной бледностью.

Мы заснули, не разнимая рук.

Не соединяясь телами, мы просто держались за руки. «Лучше бы Сэйдзи был моим сыном. Или отцом. Или младшим братом, или старшим», — размышляя так, я постепенно погрузилась в сон.

Солнечные лучи разбудили меня, я открыла глаза и обнаружила, что мы больше не держимся за руки. Сэйдзи отвернулся во сне. Печалиться утром было выше моих сил. Солнечный свет рассеял тоску.

— Доброе утро, — я легонько постучала его по кончику носа. Издав слабый стон, Сэйдзи открыл глаза. Я выгнулась так, чтобы ему открылся вид на холмики моих грудей.

— Смотри, от чего ты отказался, — красуясь перед ним, съязвила я про себя. Сэйдзи еще не до конца проснулся.

— Сколько времени? — спросил он.

— Восемь.

— Надо позавтракать, — как ребенок, пробурчал он. Он еще не обрел форму прежнего Сэйдзи.

— Глупый ты, — сказала я, опять постукав его по носу.

— Совсем я не глупый, — он был всё еще по-детски размякший. Если бы я могла вылепить нужную форму, до того как он затвердеет вновь.

Сэйдзи встал с постели и удалился в ванную комнату. Зажурчала вода, вскоре звук перешел в шуршание душа. Сэйдзи, который, вымывшись, открыл двери ванной, уже вернулся в форму обычного Сэйдзи. Окинув меня, лежащую на постели, взглядом, он достал из шкафа одежду и принялся энергично одеваться.

— Перепиши, пожалуйста, одно место в романе, — спокойно проговорил он, усевшись в полном облачении на диван.

— Какое место? — спросила я.

— Небольшой эпизод в середине.

Я писала этот роман, думая о Сэйдзи. Порою становилось так грустно, что я не могла придумать и строчки. Я надеялась, что, если дописать книгу, смятению в моей душе наступит конец. Но долгожданное освобождение так и не пришло. Я вспомнила эпизод, в котором героиня получает по факсу любовное послание. Она случайно берёт его мокрыми руками и буквы расплываются. Эпизод совсем короткий, как раз примерно в середине романа.