В этот момент она понимает – невозможно его любить больше, чем она его уже любит. Но за этот вальс, за это его «Прости. Я сбился»… Кажется, что она стала его любить еще самую чуточку сильнее.

Она сжала крепче надёжные пальцы.

– Давай считать вместе. И – раз, два, три…

И вот они идут на свои места за столом.

– Любава, тебе эта штука сзади не мешает? – Ник крепко держит Любу за руку.

– Ты про шлейф?

– Это называется шлейф?

– Вообще-то, на самом деле, – заговорщически шепчет она ему на ухо, притянув к себе за шею, – это у твоей самочки звероящера вырос… хвост!

И впервые за сегодняшний сумасшедший день она слышит его смех. Искренний смех.

И вот они за столом.

– Ну? – Она протянула ему бокал с шампанским. – Теперь-то ты выпьешь уже, неврастеник мой?

– Выпью, – кивнул он. – Но не это. Доставай фляжку.

– По твоей милости, Самойлов, я выходила замуж с коньяком под юбкой.

– Он от этого, наверное, особенно вкусный. – Ник отвинчивает крышку, салютует ей. – Ваше здоровье, госпожа Самойлова.

И только получив назад фляжку и ощутив ее звонкую лёгкость, Люба осознает весь масштаб катастрофы. Вглядывается в цифры в нижней части фляжки.

– Двести тридцать миллилитров! Коля, это же стакан! Закусывай, закусывай немедленно!

* * *

– Ну что, дочь, наверное, пришло время рассказать тебе о том, что должна знать каждая женщина о первой брачной ночи.

– Я знаю, мам, – вздыхает Люба. – Разуть, галстук и пиджак снять. Остальное можно не снимать – слишком сложно. Уложить в кровать. И оставить до утра.

– Всё верно, – усмехнулась Вера Владимировна. – Слушай, я совсем не поняла, когда Коля успел-то…

– Он у меня талантливый.

– На самом деле он очень мил. Но, по-моему, ничегошеньки не соображает.

– На месте разберёмся.

* * *

Пиджак висит на спинке стула, сверху – галстук. Молодой новобрачный в брюках и белой рубашке нежно обнимает подушку. На лице счастье и безмятежность. Сейчас ему хорошо. Остаётся надеяться, что утром будет не слишком плохо. Люба предусмотрительно ставит на пол рядом с кроватью бутылку минералки.

Она раздевается, аккуратно вешает платье на плечики, убирает в шкаф. Чуть-чуть грустно, самую малость – сказка кончилась. Но самый важный человек в ее жизни с ней – это главное. Однако заснуть Любе пришлось в наушниках – под второй концерт Рахманинова. Иначе не получалось.

Утро после свадьбы было чудесным – поздним, солнечным. Всё казалось чудесным – тишина в квартире, свежий ветерок с балкона и умопомрачительные запахи с кухни. Завтрак? Коля готовит завтрак?

Коля готовит завтрак. Он стоит у плиты в шортах и футболке, аккуратно, словно на операции, переворачивает что-то на сковороде. Люба бросила взгляд на стол. На тарелке горка уже пожаренных… сырников?

– Коля, ты умеешь готовить сырники?

Он обернулся.

– Угу. Я же их могу трескать безостановочно. Вот и заставили мои… самому научиться. А то я их… заколебал.

– Сейчас оценим. – Люба подцепила с тарелки тёплый сырник, надкусила. И засунула целиком в рот. – Вкуснятина! – Прожевав первый, она тут же потянулась за вторым. – У тебя получается лучше, чем у меня!

– Спасибо.