|
Президент в городе, уличное движение превращается в ночной кошмар. Вы нам должны деньги. Это не принесло ни копейки денег. Это не деньги. На этом можно заработать деньги. У меня нет денег. Это стоит больших денег. Туристические автобусы забиты жителями Среднего Запада. Они поехали в Нью‑Джерси. Судмедэксперт надевает резиновые перчатки, включает радио. Я не гомик, я квиер, объясняет мужчина своей матери в ее квартире на Риверсайд‑драйв. Кокаин доставили в целости и сохранности, и сегодня испанский Гарлем выглядит словно рай. Я слишком много смотрю телевизор. Хорошенькая квартирка в этом диапазоне цен. Поставьте свою подпись вот здесь. Воистину демократии пришел конец. В офисе в Мидтауне все двери заперты: начальник уволен. Позвони и закажи билеты, а почему не ты. На площадке перед отелем «Плаза» таксист с улыбкой обсчитывает своего пассажира. Я собираюсь сделать липосакцию. Мужчина быстрым шагом идет на юг по Лафайетт‑стрит, ощущая ключ в одном кармане брюк и осколок камня в другом, затем входит в ресторан на углу. Он – первый посетитель. Он зарос щетиной. Он весь покрыт засохшей грязью. У него в руках небольшой сверток. Официант разворачивает свежую скатерть.
– Доброе утро, сэр. – Доброе утро. – Я демонстративно пересчитываю наличные. – Прошу прощения, я грязный как черт. – Какие пустяки. Я сидел, наблюдая за кипящей вокруг жизнью. Входят еще несколько посетителей. Завтрак – самое радостное принятие пищи, он полон оптимизма, и это хорошо видно по лицам мужчин и женщин. В туалете я осмотрел себя в зеркале. Грязь была на волосах, вокруг глаз и на ушах. Мои десны обнажали чуть не до корней зубы, ставшие коричневатыми, волосы поседели. Тут‑то уж точно все идет только в одном направлении. Было ли это убийством? Кэролайн всадила нож Саймону в шею, когда он опустил незаряженный пистолет. Такое не назовешь самозащитой. Спору нет, напряжение достигло предела, Саймон вел себя дико – кричал, срываясь на визг, но я никак не мог понять, почему она не воспользовалась лифтом, после того как Саймон назвал ей код. Или она могла бы кричать из окна и звать на помощь. Проглатывание ключа, вероятно, имело целью произвести эффект. Саймон, должно быть, знал другой способ, как выбраться из здания, и для этого ему потребовалась бы только пара заранее припрятанных кусачек. Ведь если он озаботился налить воды в картонку из‑под молока, поставить там кровать, принести аккумуляторную батарею, лампу и видеомагнитофон, то явно не надорвался бы, добавив к этому еще и пару кусачек. Билли Мансон сказал, что фургон отца Саймона был набит разными приборами и арматурой. Невероятно было, что Кэролайн размышляла обо всем этом в тот момент, и столь же невероятно, что она могла ударить Саймона ножом просто потому, что он бесновался и нес всякую чушь. Я просмотрел этот эпизод в своем кабинете раз десять– двенадцать и заметил, что между мгновением, когда Саймон опустил пистолет, и тем, когда Кэролайн нанесла удар ножом, была длинная пауза. Пауза, когда каждый смотрел на другого, пытаясь понять, что будет дальше. Это была пауза, когда он оказался незащищенным, а она воспользовалась удобным случаем. Так, по крайней мере, увидел эту ситуацию я. Что же произошло дальше? Я предположил, что она выждала, сколько смогла, в темном подвале за дверями. Она ждала допоздна, пока на улице почти никого нельзя было встретить. Потом, когда стихли все звуки, она отперла замок ключом, открыла одну из дверей и бесшумно поднялась по ступенькам, неся в маленькой картонной коробке из‑под молока пистолет и нож, заперла двери снаружи и стрелой метнулась за угол. Это можно было проделать меньше чем за минуту. И случилось это либо в последние часы 6 августа, либо в первые часы 7‑го. Если было достаточно поздно, то, возможно, ее никто не заметил или никто не вспомнил, что видел ее. В конце концов, тело Саймона обнаружили только 15 августа, и этот период оказался, разумеется, достаточно долгим, чтобы любой человек забыл, что он видел. |
