Глава 6

КОГДА БРИ, ПОШАТЫВАЯСЬ, вернулась в особняк, там было тихо. Сперва у нее возникли проблемы с парадными воротами, так что она чуть не вызвала срабатывание сигнализации. Теперь у нее возникли проблемы со входной дверью, которая никак не желала открываться без шума. Казалось, каждый стук и скрип оглушительным эхом разносится по огромному пустому дому. Бри не знала, спят ли родители. Вероятно, отец еще не вернулся с работы. Бри достала из буфета хрустальный бокал и вдавила кнопку на морозилке, чтобы сбросить лед. Затем долила сверху воды, залпом выпила и снова потянулась к буфету. Вооруженная неизменным клубничным пирожком, она наконец направилась в спальню.

Из головы по-прежнему не шли слова мистера Феллоу – кружились под крышкой черепа бесконечным тоскливым эхом. Бри знала почему. Потому что он был прав. Ей следовало стать более интересной.

Бри закрыла дверь спальни и на мгновение прислонилась к ней, разглядывая свою «особенную» книжную полку. Та была прибита к стене прямо над «отказным» гвоздем. Все ее любимые книги выстроились в ряд, будто гордые солдатики, всегда готовые скрасить хозяйке бессонные ночные часы. Бри подошла к полке и провела пальцем по хрустящим корешкам, раздумывая о людях, которые написали все эти прекрасные слова.

Палец остановился на имени Стивена Кинга – алкоголика и наркомана. Он так стремился изгнать внутренних демонов различными веществами, что до сих пор не может вспомнить, как написал некоторые из своих самых знаменитых романов. В то время его занимало скорее, как половчее заткнуть нос бумажными салфетками, чтобы не закапать кровью печатную машинку. И все же именно слова изгнали его демонов. Написав про них, он их обуздал. Книги исцелили своего автора – слово за словом, страница за страницей, пока его кровь не очистилась.

Дальше стояла Джейн Остин – любимая писательница Бри. Девушка сняла потрепанный томик «Гордости и предубеждения» и пролистала первые страницы. Это была горькая социальная сатира. Джейн бичевала словами окружающий ее мир романтики и замужества – мир, к которому ей не суждено было присоединиться.

И наконец, Вирджиния Вульф, чей мозг создавал книги ослепительного блеска – и одновременно пытал ее такой темнотой, что она наполнила карманы камнями и зашла в реку.

Боль, одиночество, темнота.

Три любимых автора Бри, три эмоции, которые она испытывала чаще всего.

И все же единственное, что осталось от мучений ее кумиров, – это романы, полные восхитительных слов. Если Бри сможет написать книги, которые захочется прочесть другим людям, она тоже станет бессмертной. Ее боль окажется не напрасной, переплавившись в Хорошую Историю.

Нужно просто найти верную тему.

Бри выдвинула ящик стола и достала свой последний отвергнутый роман. Затем уселась и пробежала взглядом начальные строки.

Роза не знала, зачем пришла на пирс, но черные волны неотвратимо притягивали ее своей лунной магией. Она знала, что море в конечном счете ее поглотит, и не могла сопротивляться его манящей силе. Отчаяние. Море взывало к ее отчаянию, обещая смыть с нее всю грязь и сделать чистой, как в день сотворения мира. Этот визит мог окончиться только прыжком. Это знала и Роза, и пирс, и – совершенно точно – вода. Но прежде чем сделать решающий шаг, Роза должна была осмыслить истоки своей боли и понять, что ее сюда привело.

Может, дело было в вине. Или в словах учителя. Или в бесчисленных письмах с отказами. Но в голове у Бри что-то наконец щелкнуло.

Это. Было. Смешно.

До ужаса смешно.

Истерически, гомерически смешно.

Бри хрюкнула. Потом не удержалась и прыснула в кулак. Перечитала первый абзац снова – и уже в открытую захихикала. Смешки копились, сталкивались – и наконец выплеснулись из нее истерическим хохотом, граничащим с рыданиями.