Казалось, что каждый шаг занимает целые минуты, когда широко раскрыв глаза я брел через липкий воздух, поднимая руку со стеклянной пробиркой.
Но наихудшим был звук. Он напоминал жестокий, холодный ветер, воющий все ниспадающей нотой, но никогда не ниже, чем глухой, однотонный гул. В комнате не было ветра, но неощутимый ураган выл и рычал, подавляя все ощущения времени и пространства.
Мисквамакус обернулся и посмотрел на меня, медленно, как фигура из кошмарного сна. Он не делал ни малейших усилий, чтобы задержать меня или защититься. Звездная Бестия преображалась, волнуясь как шнуры жабьей икры или полосы густого дыма.
— Мисквамакус! — завизжал я. Слова стекали с моих губ, как густые капли растапливающегося воска и, казалось, застывали в воздухе. — Мисквамакус…
Я остановился не далее, чем в метре от него. Я должен был прикрыть рукой ухо, чтобы приглушить оглушающий визг ветра, которого не было. В другой руке я сжимал пробирку с гриппом, вздымая ее вверх, как святое причастие.
— Мисквамакус! Вот невидимый дух, который ударил в твой народ! Он у меня здесь, в этой бутылке. Закрой ворота, отошли Звездную Бестию… Иначе я выпущу его!
Какой-то фрагмент моего мозга регистрировал крик Поющей Скала: «Гарри, вернись!» Но ураган рычал слишком громко, а мои органы слишком быстро выделяли адреналин. И к тому же, я знал, что если мы сейчас не прижмем Мисквамакуса к стене, то мы, может, никогда уже не избавимся ни от него, ни от демонов, ни от какой-то части ужасного населения магического прошлого.
Однако, я ясновидец, а не шаман, и я никак не мог справиться с тем, что случилось потом. Я почувствовал в руке что-то холодное и извивающееся — пробирка превратилась в черную, извивающуюся пиявку. Немного не хватало, чтобы я выбросил ее с омерзением, но в моем мозгу отозвалось предостережение: это мираж, еще один фокус Мисквамакуса. Поэтому я только еще плотнее сжал пробирку в ладони. Но все же чернокнижник перехитрил меня. Пиявка взорвалась огнем, а мой мозг не был достаточно быстр, чтобы понять, что это тоже мираж, и сдержать вовремя инстинктивное движение. Я отбросил ее. Пробирка медленно поплыла в сторону пола — неестественно медленно, как камень, тонущий в прозрачном масле.
Перепуганный, я попытался обернуться и побежать к двери. Но воздух стал густым, а каждый шаг требовал огромных усилий. Я заметил в дверях Поющую Скалу, протягивающего ко мне руки, но он, казалось, находится в сотне миль — спаситель, стоящий на берегу, до которого я не мог доплыть.
Изменчивый, прозрачный силуэт Звездной Бестии притягивал меня с непобедимой силой. Я чувствовал, что на мои отчаянные усилия какая-то сила влечет меня все дальше от двери, все ближе к центру магических ворот. Я увидел, как пробирка гриппа изменяет направление полета и плывет к демону, крутясь и вращаясь, как удаляющийся в пространство спутник.
Меня прошивал ужасающий холод. Среди погребального стона неподвижного урагана я видел тучи пара, создаваемого моим дыханием и звездочки инея, оседающего на моей одежде. Пробирка с вирусом превратилась в кристалл льда и стекла. Для Мисквамакуса она теперь была так же опасна, как пистолет без обоймы.
Я оглянулся — я не мог сдержаться — чтобы посмотреть на Звездную Бестию за своей спиной. Хотя я и шел с усилием в сторону, противоположную к воротам, я ничуть не приблизился к двери. Мои ноги отделяли лишь несколько сантиметров от начерченного мелом круга, в центре которого вращался страшный водоворот взбешенного воздуха, которым стала притягивающая меня все ближе Звездная Бестия. Мисквамакус опустил голову и протянув левую руку вперед оглушительно громко начал интонировать длинное заклятие, которое, наверное, взбесило демона еще больше. Чудовище напоминало теперь рентгеновский снимок желудка, дергающихся от перистальтики пищеварения.
Я бился, но холод был настолько неприятен, что было трудно сосредоточить мысли на чем-то кроме того, как приятно было бы погреться. |