— Ну все, приехали, — объявил поэт-песенник, — а вы мне так и не сказали, как относитесь к поэзии.

Я заметила тень, мелькнувшую в окне первого этажа, — это Нинон, услышавшая шум мотора, приникла к стеклу, — и выпалила:

— Все зависит от поэзии. Хотя даже самая лучшая, на мой, конечно, абсолютно субъективный взгляд, напоминает секс по телефону.

— Это как? — Широкорядов был откровенно заинтригован.

— Очень просто. Мне кажется, что поэты — это люди, которые предпочитают описывать чувства, а вовсе не испытывать их.

— Интересное мнение, — почему-то серьезно отозвался Широкорядов.

Я вышла и торопливо пошла к дому. И только на ступеньках террасы меня осенило: не примет ли Широкорядов такую мою сентенцию за намек?

Глава 20

— Ну где ты пропадала? — набросилась на меня Нинон, едва я переступила порог. — И кто тебя привез?

Прежде всего я рухнула на диван и расслабилась, сложив руки на груди и вытянув ноги.

— 0-ох… — выдохнула я, сбросила туфли и пошевелила пальцами.

— Да что с тобой стряслось? — Нинон пристально глянула на меня из-под очков.

— Электричка… Электричка застряла в Плещееве: авария какая-то впереди произошла. В общем, я там три часа проторчала и, наверное, заночевала бы прямо на рельсах, если бы не поэт-песенник…

— Значит, это Широкорядов тебя подвез? А я уж думала, что такое случилось? Уже два часа места себе не нахожу. То в окна выглядываю, то к калитке бегаю… Мысли всякие в голову лезут насчет маньяка… Хотела идти встречать тебя, да тоже боязно как-то… Если бы хоть Остроглазов был, я бы его попросила подвезти меня до платформы, но его, как на грех, нету. Видно, решил в Москве заночевать, — щедро делилась со мной своими переживаниями Нинон. — Я даже знаешь что в конце концов удумала? Пошла к этому нелюдимому типу Овчарову с недостроенной дачи — он сегодня здесь, — говорю: куда-то моя подружка пропала, не подбросите ли до платформы, а то мне самой идти через перелесок страшно. А он буркнул, мол, машина не на ходу, и дверь захлопнул прямо перед носом…

— «А сердитый зверь опоссум дверь захлопнул перед носом…» — Я сладко потянулась. Приятно все-таки очутиться на уютном мягком диване после трехчасовых мыканий в полной неизвестности.

— Опоссум? — не поняла Нинон. — Какой еще опоссум?

— Детский стишок есть такой, — беззаботно отозвалась я и вспомнила свой двусмысленный разговор с поэтом-песенником. Ну и бог с ним!

— Опоссум? — Похоже, Нинон относилась к поэзии серьезнее меня. — И как он выглядит, этот опоссум?

Я задумалась:

— Честно говоря, я точно не знаю. По-моему, у него такая жесткая торчащая шерсть…

— Тогда похож, — серьезно сказала Нинон. — Ты видела, какие у него брови? Просто непроходимые заросли! Если кто и похож на маньяка, то именно он!

Я не разделяла мнения своей подруги:

— По-твоему, преступника можно вычислить по внешности? Ты что, детективы не читала? Там всегда убийцей оказывается тот, на кого в жизни не подумаешь. А иначе все было бы ясно на первой же странице.

— Стану я читать эту лабуду, — презрительно бросила Нинон, — полистала тут как-то пару образчиков от нечего делать, ну я тебе скажу… Героиня непременно хороша, как утренняя звезда на небосклоне, умудряется совершенно одновременно быть секс-бомбой и исповедовать строгие нравственные принципы, стреляет по-македонски и в одиночку борется с мафией.