Приглядевшись, Коффин узнал многих из присутствующих. Там был кое-кто из местных воротил, но подавляющее большинство составляли люди ранга Элиаса Голдмэна, представители ведущих предпринимателей Корорареки. Из самых ведущих, похоже, был только один Уильям Лэнгстон. И хотя он был конкурентом Коффина, молодой капитан думал попытаться перекупить у него часть льняной пряжи.

На противоположной стороне поляны стояло небольшое маорийское строение. Оно было лишено деревянных резных украшений, в которых аборигены были признанными мастерами. Очевидно, они не придавали этой постройке большого значения и использовали лишь в качестве временного укрытия. И все же внешний вид этой постройки маори делал европейские навесы каким-то низенькими и убогими.

Около маорийского навеса стояло несколько вождей. Они тихо переговаривались между собой. Их одеяния были довольно элегантными. Столь же элегантно одетых людей можно встретить только на Стрэнде. Один плащ привлек особенное внимание Коффина: он весь полностью был сделан из перьев кеа.

Коффин еще раз осмотрелся кругом и, не заметив ничего примечательного, направился в сторону Лэнгстона. Однако в самый последний момент он изменил курс и стал приближаться к человеку, одежда которого была не похожа ни на одеяния маори, ни на костюмы прочих предпринимателей.

— Парсон Метьюн?

Человек повернулся к Коффину своим загорелым лицом. Тощий, словно кусок солонины, он по возрасту был почти ровесником Коффину.

— Роберт Коффин, как же, как же! Очень удивлен, что вы появились только сейчас. Можете считать, что эти торги вы проиграли, друг мой.

— Мне это уже ясно, Парсон, — нетерпеливо проговорил Коффин. — Теперь мне нужно знать, как они проходили? Кто что смог приобрести?

Метьюн улыбнулся.

— Господь всех одаряет поровну, Роберт. Разве вы этого не знаете?

— Еще как знаю. Ладно, черт с вами, за деловую информацию и вправду надо платить. А теперь скажите: какие назначались цены?

— Язычники сегодня почти не торговались. Отдавали с первой-второй цены. Поэтому так быстро все и закончилось.

— Кто купил больше всех? Метьюн ответил, не колеблясь:

— Вам, без сомнения, известен господин Тобиас Халл?

Проклятие!

Халл не продаст Роберту Коффину ни одной льняной нитки, даже если б знал, что молодой капитан хочет свить из нее веревку и повеситься.

Коффин напряженным взглядом еще раз обвел всех присутствующих. Халла не было под навесами. Его не было видно и на открытом месте. Это на него похоже! Он не строил из себя джентльмена, как, например, Абельмар или Джон Халуорси. Халл всегда предпочитал держаться особняком, если это не начинало мешать его бизнесу, только в этих случаях его можно было встретить среди людей. Он был умен и безжалостен во всех жизненных вопросах. Больше всего на свете он не любил Роберта Коффина, которому за короткое время удалось стать сильнейшим его конкурентом и удачливым предпринимателем.

Не стоило и говорить о том, что антипатия была взаимной.

Коффин клял себя в душе за опоздание последними словами. Халлу удалось обойти его на этой продаже льна! Это каким же надо быть идиотом, чтобы позабыть о бизнесе ради бессмысленных препирательств с истеричной Мэри! Теперь он дорого за это заплатит.

Легче было поднять на одной руке двухэтажный «Дом Коффина», чем выпросить у Халла хоть унцию льняной пряжи. Впрочем, что там выпросить, если Халл и не продаст ее Коффину ни за какие деньги.

Последний из столов на опушке был очищен от товара. Никто из маори больше не выходил вперед и не предлагал купить у его деревни лен. Значит, несмотря на бешеную скачку от «Хромого Ворона», Коффин все равно не поспел к торгам.

Вдруг сзади его кто-то хлопнул по плечу. Коффин молниеносно обернулся и стряхнул с себя руку незнакомца, — он был сейчас на взводе.