— Отдыхайте, старшина, — ответил полковник коротко, и Гудзик сообразил, что полез совсем не в свое дело.

— Слушаюсь, — сказал сдержанно и положил трубку.

А Карий вызвал адъютанта.

— Капитана Сулимова ко мне, — приказал он.

Да, Бобренка с Толкуновым надо оставить в городе, тут они нужнее, а засаду в Залещицком лесу можно поручить Сулимову с лейтенантом Рябоклячем. Завтра на рассвете найдут тайник, завтра же, возможно, послезавтра кто-то должен забрать из тайника сообщение Иванцива. Скорее всего, рядовой связной. Однако через связного можно выйти на резидента.

Да, на самого фашистского резидента.

8

Бобренок, услышав о сообщении старшины Гудзика и решении полковника, нахмурился и спросил:

— А нам что, в отставку?

— Это почему же? — сощурился Карий.

— Я не против капитана Сулимова, но ведь нитку в Стрый потянули мы с Толкуновым.

— Вы нужны в городе.

Толкунов едва заметно скривился:

— Душно мне в городе.

— Еще бы, — возразил Карий, — там, в Залещицком лесу, все ясно: жди, пока кто-нибудь придет к тайнику, шуруй по его следам...

— Горячее место там, товарищ полковник, — убежденно сказал Бобренок. — Самое горячее.

— Это как сказать!

— Перспективы в городе туманные, можно считать, пока что совсем ничего нет.

— Вам это и доказать, — решительно прекратил спор полковник.

— Как?

— Сейчас обсудим как.

— Неужели через Сороку? — Бобренок явно не верил в этот ход, и Толкунов бросил на него осуждающий взгляд.

Если полковник считает этот розыск перспективным, так оно и есть. Полковник Карий, это Толкунов знал твердо, никогда не ошибается. По крайней мере, почти никогда, может, чуть-чуть когда-либо — в мелочах, но ведь нет людей вовсе безгрешных. Но как выйти на Сороку, а через него на шпионов? Этот хитрюга определенно почувствовал неладное, и только пятки засверкали...

Толкунов вопросительно посмотрел на Карего, однако ничего не спросил. Лучше посидеть тихо, полковник сам выложит все, что надумал.

Карий помолчал, сосредоточиваясь, потом сказал:

— Сорока не мог не оставить следов. Среди людей живем, а люди все видят и помнят.

Бобренок сразу понял его и заметил:

— У них тоже губа не дура. Наверно, следят за Штунем, только и ждут какой-то нашей оплошности.

— Почему же оплошности?

— Выдадим себя и Штуня. Шпионам сразу станет известно, что Штунь — подсадная утка.

Карий не согласился:

— Можно подумать, что у них все в ажуре. У нас в Смерше людей значительно больше, чем у резидента, а и то бывает нехватка. Они озабочены делами поважнее, чем слежка за проваленной явкой. Сбор и передача информации — вот их задание, а там, на квартире Палкива, — могли обрубить концы, и все...

— Но ведь никто не может дать гарантии...

— Никто, — согласился полковник. — Да и что случится, если они убедятся, что Штунь подослан нами?

— Подождите! — воскликнул Бобренок, и Толкунов снова осуждающе взглянул на него. Но Бобренку было не до эмоций капитана, он продолжал, увлеченный своей версией: — А если они просто устроили Штуню небольшую проверку? Убедятся: ни с кем хлопец не водится, нет ничего подозрительного — и привлекут к работе...

— Да, может и так случиться, — подтвердил полковник.

— И тогда мы с нашей поспешностью опростоволосимся.