«Уэнди Ярроу» остановилась у покрытого темным мхом обломка колонны и нетерпеливо взглянула на Рози. Храм мрачно возвышался совсем рядом. Рози посмотрела на него, и глазам стало больно, как если смотреть на киноэкран, где раздваивается изображение. Она увидела непонятные выпуклости там, где их не должно быть; заметила неясные тени, которые тут же исчезли, как только она моргнула.

— У Эриниса один глаз, да и тот слепой, но нюх у него очень острый. Сейчас не твое время, подруга?

— Мое… время?

— Время месячных.

Рози отрицательно покачала головой.

— Хорошо, иначе бы он прикончил тебя раньше, чем ты успела бы начать. А у меня не было месячных с тех пор, как появились первые признаки болезни. Жалко, потому что та кровь подошла бы лучше. Ну да ладно..

Оглушительный грохот расколол небо на части прямо у них над головами, и сверху упали первые ледяные капли дождя.

— Надо поторапливаться! — сказала ей «Уэнди Ярроу» — женщина в красном одеянии. — Оторви два куска от своей ночной рубашки — один: чтобы перевязать рану, а второй, побольше, чтобы в него можно было завернуть камень, да еще и завязать потом. Не спорь и не задавай больше дурацких вопросов. Делай, что тебе говорят.

Наклонившись, Рози подняла край ночной рубашки и оторвала длинную широкую полосу, обнажив левую ногу почти до самого бедра. «При ходьбе я буду похожа на официантку из китайского ресторана», — мелькнуло у нее в голове. Потом она оторвала полоску поменьше, подняла голову и вздрогнула, увидев, что «Уэнди Ярроу» держит в руке длинный зловещий обоюдоострый кинжал Рози не представляла, откуда вдруг появилось оружие, разве что та носила его при себе, привязав к бедру, как героиня одного из приторных романов Пола Шелдона, где всегда всему есть объяснение, каким бы надуманным ни был сюжет.

«Наверное, именно там она и носит его», — подумала Рози. Она понимала, что и ей самой нож не помешал бы, если собирается путешествовать в компании женщины в мареновом хитоне. Она опять вспомнила, как женщина в красном, которая уже сопровождала Мареновую Розу в ее путешествиях, покрутила указательным пальцем у виска и посоветовала Рози не смотреть на хозяйку и не прикасаться к ней. «Тебе она вреда не причинит, — всплыли в памяти ее слова, — да только она не всегда успевает совладать с собой в последнее время. Что-то с ней не в порядке».

Рози открыла рот, чтобы спросить у женщины, стоящей рядом с упавшей колонной, что та собирается делать с кинжалом… но через секунду передумала. Если мужскими называют те вопросы, на которые ты уже знаешь ответ, то это, несомненно, один из них. «Уэнди» поймала ее взгляд.

— Сначала понадобится большой кусок, — сказала она. — Приготовь-ка его.

Прежде, чем Рози успела произнести что-то, «Уэнди» острием кинжала проколола кожу на руке. Затем прошептала несколько слов, которые Рози не разобрана — возможно, слова молитвы, — и чиркнула кинжалом, разрезая предплечье, которое тут же окрасилось в тон платья. Кожа разошлась в стороны, открывая путь крови, и та превратила тонкий надрез в темную широкую полосу; красные ручейки побежали по руке.

— У-у-у-уффф! Ну и больно же! — застонала женщина, протягивая к Рози руку с зажатым в ней кинжалом. — Давай его сюда. Большой кусок, большой, говорю!

Рози вложила ей в ладонь широкую полосу ткани — испуганная и растерянная, но вид крови не вызывал у нее отвращения. «Уэнди Ярроу» сложила ткань несколько раз, накрыв ею рану, подержала, затем перевернула другой стороной. Как поняла Рози, она не собиралась остановить кровотечение, лишь давала возможность ткани пропитаться кровью.