|
Мой дом пользуется отличной репутацией, и у духовенства в том числе. Если бы у меня было столько же тысяч ливров, как у посещавших мой дом прелатов и аббатов вместе взятых, я была бы уже королевой. В конце концов, было бы ошибкой, если бы ты подумала, что я жалуюсь. Я имею, слава богу, где и на что жить, и вполне могу обойтись тем, что уже заработала. Я вполне могу себе позволить больше ничего не делать и отдыхать. Впрочем, нужно иметь занятие в жизни. Ибо сказано, что праздность мать всех недостатков. Если бы каждый был занят, никто не думал бы о том, чтобы творить гадости.
В то время как мадам Флоранс декламировала мне эту сентенциозную и скучную речь, я не прекращал зевать. Она, наконец, заметила это, и отправила меня в мою комнату, порекомендовав, кроме всего прочего, церемонию биде. И все же, я не могу сдержаться, и напоследок не отдать дань уважения мадам Флоранс, которая научила меня многим вещам, которые должны знать, в том числе, и честные женщины, а не только такие, как я. Ей я обязана знакомству со столь полезной мебелью, как биде, и ещё за необычайное количество других прелестных открытий из жизни уборных комнат, и за чудесный вкус в искусстве понимать привлекательность природы, и какие невидимые на первый взгляд недостатки лица и тела необходимо исправить, и как это сделать. Все это я изучила в доме мадам Флоранс. И все это могло бы пригодиться всем добрым и честным женщинам, ведь и у них есть свой тайный запас греха, ведь не стоит притворяться и скрывать даже от самой себя, что в каждой из нас живёт немного от шлюхи, и им бы не помешало освоить несколько приёмов из нашей практики. Бог его знает, может быть тогда многие семьи были бы намного счастливее. Да ладно. Смогло ли это отступление от темы повернуть мысли моего читателя во славу нашего тела, не знаю! Я возобновляю мою историю. Мадам Флоранс, которая произнесла только что столь красноречивую и пламенную речь против праздности, не оставила мне времени на то, чтобы в моей голове задержались дурные мысли. Буквально через несколько минут она вновь внезапно появилась перед моими глазами. – Моё маленькое сердечко,– сказала она мне ласковым тоном,– у меня не было намерения вам надоедать так рано, но все ваши подруги заняты с толпой кирасир, Я испытываю угрызения совести, намереваясь вас представить одному клиенту, потому что он мало платит, а я не имею намерения использовать вас бесплатно. Но это старая практика, он ходит часто и стабильно приносит мне два луидора в неделю. Я не хотела бы его не обижать. Что вы об этом думаете? Не следует презирать два луидора, главным образом ещё и потому, что пока что вы не так много заработали. – Не столь мало, как вы думаете, мадам,– ответила я ей,– если бы вы испытали то, что я испытала только что, и то, что я вытерпела (я не сдержалась и произнесла это таким тоном, поскольку чувствовала себя в тот момент чрезвычайно истерзанной, как будто мне ободрали кожу). – О!– Прервала меня она, Поверьте мне, мир состоит не только из таких суровых людей, как господин президент. Тот, кого я вам предлагаю, очень любезен, и вся ваша работа состоит в простой, немного фривольной игривости, и ничего более. Я вам гарантирую, что его ласки будут ни длинны, ни утомительны, и на этом дело будет закончено. Мадам Флоранс, получив, наконец, моё согласие, представила меня самой неприятной, отталкивающей личности, которую я когда либо видела. Нечёсаная квадратная голова на плечах грузчика, безумные и жестокие глаза под кустистыми бровями, широкий тройной подбородок, висящий над толстым брюхом в форме груши, поддерживаемый двумя крупными изогнутыми ногами, оканчивающимися ступнями в форме гусиной лапы. Все эти части, объединённые в точно отведённые им места, в целом составляли мерзкий портрет этого финансового любимчика мадам Флоранс. Я была так удивлена при виде этого типа, что не заметила исчезновения нашей матери настоятельницы монастыря. |
