Он издал горлом неопределенный звук, выражавший насмешку:

– Капитан Байярдель находится сейчас в весьма рискованном положении: с таким тюремщиком, как Мерри Рулз, можно умереть от жажды в четырех сырых стенах…

– Как?! Что вы хотите сказать? Байярдель в заточении?

Он бросил на Мари снисходительный взгляд. Жюли вошла с подносом, на котором стояли графин и бокалы. Шевалье не спеша налил себе вина и выпил, пока Мари следила за ним потухшим взглядом. Утолив жажду и убедившись, что Жюли их не слышит, шевалье сообщил:

– Байярдель в кандалах. Да, друг мой. Я был абсолютно бессилен ему помочь. Даже не смог разжалобить майора. Я же вас предупреждал: вы у него в руках.

Мари подошла к банкетке, опустилась на нее и глухо пробормотала:

– Байярдель в кандалах! Вот она, месть Мерри Рулза.

– А вот и нет, – возразил он. – Во всяком случае, если это и месть, то Мерри Рулза трудно в ней заподозрить! Черт побери! Не думал я, что ваш капитан такой глупец! Если ему хотелось совершить предательство, то для этого у него было множество способов и ни к чему было так глупо попадаться, словно лиса в капкан…

Шевалье налил себе второй бокал вина и снова осушил его одним махом. Потом подошел к Мари и сел с ней рядом.

– Предательство Байярделя не вызывает сомнений. Подумать только: он сам признал, что вел переговоры с пиратом Лефором. И благодаря этому разбойнику добился освобождения «Святого Лаврентия» и его команды! Какая наивность!..

– Да, для предателя, пожалуй, слишком наивно…

– Не пытайтесь его оправдать, он совершил предательство. В настоящее время он собственной рукой подписывает себе приговор, составляя рапорт. Налицо преступный сговор между ним и врагами острова! Это ясно и неоспоримо…

– Байярдель совершил предательство… – пролепетала она будто для себя одной.

– Да, – непреклонно повторил Мобре. – Глупее и быть нельзя! Невозможно допускать подобные ошибки! И что еще хуже, признаваться в них злейшему врагу!

Мари закрыла руками лицо, не зная, что предпринять. Сделав над собой усилие, она все-таки промолвила:

– Если бы Байярдель действительно хотел предать и сговориться с флибустьерами, почему ему было не последовать за Лефором? Мог же он передать свои фрегаты в распоряжение Лефора?

– Разумеется, да только Лефор на это не согласился. Зачем ему обвинение в тяжком преступлении: захват трех судов с Мартиники, принадлежащих в конечном счете всему населению и королю?

Он смотрел на Мари – удрученную, истерзанную, обманутую. Она не могла примириться с мыслью о предательстве капитана, которого любила больше всех, ведь он не раз доказал ей свою преданность и всегда в разговоре с ней подчеркивал свое преклонение и готовность служить верой и правдой.

– Мари! Выпейте глоток вина, – предложил Режиналь. – Вы взволнованны, и это понятно. Вам открылась бездна, верно? Но поверьте моему богатому опыту, почти все мужчины таковы: внешне они хранят вам верность, пока им самим это выгодно, но как только их интересы меняются, они предают вас с возмутительной легкостью!

Мари схватила бокал, который ей протягивал Режиналь, и несколько раз подряд отпила вина. Шевалье не торопился. Он знал, что госпожа Дюпарке еще вернется к этому разговору. И действительно: отставив бокал, она проговорила довольно сердито:

– Его арестовал Мерри Рулз. Почему он меня не предупредил? Не спросил моего мнения? Похоже, губернатор Мартиники – он, а не я?!

– Не будем преувеличивать! – остановил ее Режиналь. – Не надо ставить капитана выше, чем он того заслуживает, лишь потому, что вы питаете к нему личную симпатию.