Она посмотрела ему прямо в глаза и, ударив себя в грудь кулачком, сказала с таким выражением, что у канонира пропала всякая охота шутить:

– Капитан прочно занял место вот здесь и останется там навсегда. Прощай, Сент-Круа!..

– Майор Мерри Рулз! – доложил стражник.

– Впустите! – приказал Лефор.

Он расхаживал по кабинету, задумавшись и сцепив руки за спиной. Флибустьер услыхал шаги майора, затем стук двери, притворенной стражником, но не повернул головы.

– Вам повезло, – заговорил он, не глядя на освобожденного пленника. – Не знаю, осознаете ли вы свое счастье, но знайте: изо всех окружавших вас мошенников в живых остались вы один. Вам известно, Мерри Рулз, что сталось с Сигали и Босолеем. Вы услышите первым о том, что Пленвиль разделил их участь. Демаре, кстати, тоже, но он не в счет. Короче говоря, майор, вы вышли из этого переплета целым и невредимым!

Впервые со времени появления Мерри Рулза в кабинете флибустьер подошел к нему и пристально на него посмотрел. Мерри Рулз и бровью не повел. Он был бледен и безвольно опустил руки. Ив приметил на его запястьях красные следы, оставленные кандалами.

– Вы не отвечаете? – спросил Лефор. – Вам нечего сказать?

Он снова отвернулся и заметался по кабинету, как зверь в клетке. В глубине души он забавлялся: ведь ему было известно, как Рулз переживает свое положение. Лефор не мог не позволить себе более впечатляющей мести и пользовался случаем помучить майора.

Он выждал некоторое время, но Рулз упрямо молчал.

– Вот что я вам скажу, майор… Вы поймете, что значит данное слово, даже когда его вырвали силой. Госпожа Дюпарке решила в соответствии с обещанием, которое вы заставили ее дать, просить его величество об амнистии виновных в бунте, в результате которого пострадал остров, а вместе с ним и сама госпожа Дюпарке. Вас помилуют, учитывая настойчивую просьбу этой восхитительной особы. Я же действовал так, чтобы королевское правосудие не совершило ошибки. Истинных виновных я уже наказал. Вас же я помилую, потому что меня за вас просила госпожа Дюпарке. Делаю я это против воли, сударь, поверьте! Милость, которую я вам оказываю, превращает меня в клятвопреступника! Ведь я поклялся отрезать вам уши…

Он невольно стал наступать на Мерри Рулза, и тот попятился перед грозным флибустьером.

– К несчастью, – немного спокойнее продолжал Лефор, – я обещал ее высокопревосходительству, что не стану вас калечить. Тем не менее вы заслуживаете наказания…

Он заметил, что Мерри Рулз вздохнул свободнее.

– Вот какое будет наказание: вы должны мне поклясться, что трижды в день станете прикасаться к своим ушам, которые я вынужден оставить как украшение на вашей отвратительной роже. Поглаживая себя по ушам, вы будете повторять: «У меня давно бы их уже не было. Лефор оставил их, чтобы я всегда помнил: я был предателем, но обязан исправиться!» Клянитесь!

– Клянусь! – едва слышно подхватил Рулз.

Лефор улыбнулся:

– Теперь вот еще что. Завтра день святого Людовика. Я бы хотел, чтобы этот королевский праздник совпал с другим, новым и искренним: клятвой верности ее высокопревосходительству. Вы это организуете. Принимайтесь за дело сию минуту. Вам возвращаются ваши права. Я хочу посмотреть, как вы справитесь…

– Капитан Лефор! – пролепетал Мерри Рулз. – Клянусь верой и правдой служить ее высокопревосходительству госпоже Дюпарке и быть ей таким же хорошим помощником, как вы, окажись вы на моем месте. Я признал свои ошибки, а госпожа Дюпарке мне только что призналась, что сказала вам об этом. Я бы хотел…

– Вы еще чего-то хотите, майор? – агрессивным тоном заговорил Лефор.