|
Весеннее солнце разогнало тучи и ярко сверкало на хорошо вымытом небе, на голубизне которого вырезались набухшие почки каштанов. Это дало возможность пышному расцвету соломенных и украшенных цветами шляпок на головках парижанок, фраков нежных тонов и светлых панталон на их спутниках. Марианна улыбнулась при виде этой ярмарки изящества. Похоже, что парижане решили показать новоприбывшей, как во Франции умеют одеваться. Расположившись с Аркадиусом в своей карете, остановленной перед одной из лошадей Марли <Скульптуры Гильома Кусту на площади Согласия в Париже.>, Марианна рассматривала праздничные украшения. Флаги и плошки были повсюду, вплоть до рук телеграфа г-на Шаппа, установленного на крыше Морской гостиницы. Тюильрийские решетки позолотили заново, из фонтанов било вино, и, чтобы каждый мог принять участие в императорской свадьбе, под деревьями королевского подворья в тени больших полосатых красно-белых тентов раскинулись гигантские бесплатные буфеты. Все вокруг обширной площади, вплоть до кадок с апельсиновыми деревьями, увешанными яркими плодами, было полностью готово к вечерней иллюминации. Скоро, когда свадебная церемония будет происходить в большом квадратном зале Лувра, верные подданные императора смогут здесь съесть по желанию: 4800 паштетов, 1200 языков, 1000 седел барашка, 250 индюшек, 360 каплунов, столько же цыплят, около 3000 колбас и множество иных яств. - Сегодня вечером, - вздохнул Жоливаль, деликатно втягивая в себя понюшку табака, - их величества будут править опьяневшей и обожравшейся толпой. Марианна промолчала. Эта атмосфера ярмарки развлекала ее и в то же время раздражала. Почти везде на Елисейских полях виднелись шесты с призами на верхушках, всевозможные аттракционы, открытые сцены для театральных представлений, гигантские шаги и другие развлечения, с помощью которых парижане со вчерашнего дня пытались забыть, что им навязали нежелательную императрицу. Повсюду, как возле их кареты, так и вокруг других, приехавших сюда, слышались оживленные пересуды, позволявшие узнать подлинное настроение парижан. Ни для кого не было больше секретом то, что произошло в Компьене, и все знали, что сейчас Наполеон поведет к алтарю женщину, с которой он уже неделю спал, хотя гражданский брак был заключен только накануне в Сен-Клу. Наступил полдень, и пушка гремела уже добрых полчаса. В самом конце еще почти девственно чистой перспективы Елисейских полей, окаймленных нежной зеленью каштанов, солнечные лучи отвесно падали на гигантскую триумфальную арку из дерева и раскрашенного полотна, построенную с великим трудом, чтобы закрыть далеко не законченный монумент во славу Великой Армии. И под весенним солнцем она имела довольно приличный вид, эта "заместительница", с развевающимися знаменами, прибитыми плотниками наверху, с горельефами по бокам и с надписью, которая провозглашала: "НАПОЛЕОНУ И МАРИИ-ЛУИЗЕ ГОРОД ПАРИЖ". Этот наивный энтузиазм забавен, подумала Марианна, когда известно, сколько требований и всевозможных волнений сопровождало строительство арки. Правда, в этом и заключалась пикантность ситуации. Но видеть рядом имена Наполеона и Марии-Луизы не доставляло ни малейшего удовольствия Марианне. На всем пути следования императорского кортежа трепетали алые перья на высоких меховых шапках гренадеров гвардии, сменявшиеся черными киверами с зелено-красными султанами стрелков. Над Парижем порхала песня, непрерывно повторяемая рассредоточенными повсюду оркестрами. Это была "Где может быть лучше, чем в лоне семьи..." <Любимая песня Марии-Антуанетты.>, и она быстро набила Марианне оскомину. Выбор ее в день, когда Наполеон сочетался браком с племянницей Марии-Антуанетты, был более чем странным... Да еще аккомпанировавшие ей пушечные выстрелы... Вдруг рука Аркадиуса в светлой замшевой перчатке коснулась руки Марианны. |
