|
Как сказал врач - все кончилось. Никогда слово "освобождение" не наполнялось более глубоким смыслом. Это было так, словно вдруг рухнули стены железной клетки, воздвигнутой между Марианной и чудесным, залитым солнцем пейзажем. Она свободна. Наконец свободна! И это слово звучало так, словно только что рожденное. Но подошедшая с ребенком на руках Ревекка ошиблась в причине слез молодой женщины. - Не надо плакать, - сказала она нежно. - Вы сделали правильный выбор, ибо жаль было бы потерять такого карапуза, как этот. Посмотрите, как он прекрасен... Она уже протянула руки с их драгоценным грузом, но внезапно грубо сработал долго копившийся рефлекс... Чтобы ничего не видеть, Марианна резко отвернула голову, сжав челюсти. - Унесите это!.. Я не хочу его видеть! Еврейка нахмурила брови, неприятно пораженная, несмотря на ее большой опыт в части непредвиденных действий женщин, яростью тона. Даже когда ребенок не бывал желанным, самые упорные, самые черствые забывали о гордости в счастье, когда рождался сын. Словно она плохо поняла, Ревекка снова обратилась к Марианне, уточняя: - Вы не хотите видеть вашего ребенка? Но теперь молодая женщина с отчаянным упрямством зажмурила глаза. Похоже, что она боялась увидеть его. Ее голова металась по подушке среди влажной массы волос, расстилавшихся, словно водоросли. - Нет! Позовите донну Лавинию... Это она должна им заняться. А я хочу спать.., наконец спать. Я не желаю ничего другого. - Вы заснете позже, - сухо отрезала акушерка. - Вы еще не полностью освободились. Это потребует примерно полчаса. Она хотела положить ребенка в деревянную позолоченную колыбель, которую принесли служанки, когда вернулась Лавиния. Все небо, казалось, сконцентрировалось в глазах экономки. Не обращая внимания ни на кого, она подошла прямо к кровати, опустилась на колени у изголовья, как сделала бы перед алтарем, и, взяв безвольно лежащую на одеяле руку, прижала к своим подрагивающим губам. - Благодарю! - прошептала она. - О, благодарю.., княгиня наша. Смущенная этой благодарностью, на ее взгляд незаслуженной, Марианна хотела освободить руку, на которую капали слезы. - Сжальтесь! Не благодарите меня так, донна Лавиния! Я.., я не достойна этого. Скажите только, что вы счастливы. Это вознаградит меня за все... - Счастлива? О, госпожа... Неспособная больше говорить, она встала, повернулась лицом к Ревекке и с внезапной торжественностью простерла руки. - Дайте мне князя, - распорядилась она. Этот титул поразил Марианну. Она внезапно осознала, что эта маленькая вещь, которую она в своей злобе отказывалась назвать ребенком, пока она укрывалась в тайнике ее тела, что это появившееся на свет новое существо обрело четкие измерения. Это был Наследник! Надежда человека, который с самого рождения платил за проступок кого-то другого, существа несчастного настолько, чтобы принять с признательностью плод другого.., и какого другого! В этом небольшом пакете из тончайшего полотна и кружев, который донна Лавиния прижимала к сердцу с такой любовью и уважением, словно в нем был сам Сын Божий, покоились века традиций, блеск знатного имени, необъятные земли, имения и сказочное богатство... Голосу неприятному и искаженному от злобы, шептавшему в глубине ее сердца: "Это сын Дамиани! Чудовищное порождение подонка, чья жизнь была только цепью преступлений. |
