— Ладно, спасибо. Если это всё, можешь идти.

Девушка потопталась на месте, но, не найдя повода остаться, ушла, цокая каблуками и виляя туго обтянутыми юбкой ягодицами.

Я положил листок в карман. Сейчас имелись дела поважнее, чем выслушивать идеи чокнутых учёных. У них вечно какие-нибудь проекты, требующие вложений, вот и пытаются найти спонсоров. С другой стороны, вдруг это что-то совсем другое? Самому, конечно, возиться — слишком жирно получится для профессора. Но поручить кому-нибудь узнать, что этому Зинбергу нужно, наверное, стоит. Я вызвал начальника охраны и объяснил, что нужно отправить кого-нибудь по такому-то адресу — вот бумажка — и либо узнать у некоего Зинберга, какого чёрта он тревожит маркграфа, да ещё и знает номер дворца, либо притащить сюда — для допроса. Порфирий заверил меня, что всё будет сделано в лучшем виде.

— Только не калечьте его, — предупредил я напоследок. — Может, это просто безобидный ненормальный.

Закончив обед, я связался с Капустиным и взял у него телефон Марго. Сделать это в прошлую нашу встречу не удалось: взрыв в квартире Митрофанченко малость нарушил мои планы. Позвонив девушке, я договорился о встрече.

— Как дела у вашей охранницы? — спросила она. — Хотя вы, наверное, не в курсе.

— С ней всё будет в порядке. Она модификант. Подобных ей не так легко убить.

— Ах, да, верно. Что ж, я рада.

— Вам удалось поговорить с рабочими?

— Да. Расскажу, что узнала, при встрече. Вы скоро будете?

— Дождитесь меня.

— Как прикажете, Ваше Сиятельство.

Вскоре мы сидели напротив друг друга. Я пил кофе, Марго — минералку. О моём самочувствии она не спросила. Видимо, считала, что маркграфу помереть не дадут.

— Николай Эдуардович Рыкин, когда заходил в цех в день взрыва, сказал рабочим, что у его приятеля завтра День рождения, и спросил, не может ли кто одолжить ему рублей пятьсот.

— Всего?

— Он рассчитывал, что ему каждый по пятихатке скинется.

— Понятно. А почему он обратился к ним? Они что, дружили?

— Иногда после смены собирались пивка попить. Денег у рабочих при себе не было: они их в цех не таскают, а хранят в специальной камере в раздевалке. Типа личного сейфа.

— Они не удивились, когда Рыкин попросил у них денег? — спросил я.

— Удивились. Обычно одалживаются уже после смены, как раз в раздевалке. После того, как Рыкину отказали, он расстроился и предложил пойти покурить. Они пошли.

— Все пятеро? А как же работа? — удивился я. — Кто-то же должен следить за станком?

— Он программируемый. Люди там вообще нужны только для проформы. На экстренный случай. Рабочие пошли с Рыкиным курить в специальное помещение в цеху, возле входной двери. Пожаробезопасное и всё такое. Он закурил, но потом вдруг вспомнил, что забыл в цеху пропуск.

— И пошёл за ним?

— Конечно. Его не было минут пять или чуть больше. Потом он вернулся, но рабочие уже покурили и возвращались в цех.