— Он приносил что-нибудь профессору?

Женщина пожала плечами.

— Вроде, нет. Но я его специально не разглядывала. Во всяком случае, в руках у него ничего не было.

— Может, он что-нибудь уносил, когда уходил?

Анна Николаевна слегка нахмурилась.

— Кажется, да…

Я заметил, что Раскатов слушает женщину с большим вниманием. Он даже не моргал. Кажется, не только мне было интересно услышать ответ.

— Что именно? — спросил я.

— Большой конверт.

— Опишите его как можно подробнее. Размер, толщина, цвет, марки — всё, что вспомните. Это может быть очень важно.

— Ну, я видела его мельком, — произнесла женщина неуверенно. — Кажется, он был светло-коричневый, из плотной почтовой бумаги.

— А размер?

— Примерно тридцать на двадцать сантиметров. Толщиной в полтора пальца. Во всяком случае, мне так показалось. Марок я не заметила.

— Отлично, — поощрительно сказал я. — Вы очень наблюдательны. А профессор Девятаев нёс его небрежно или бережно?

Анна Николаевна задумалась.

— Скорее бережно.

— Прошу прощения, Ваше Сиятельство, — вмешался вдруг Раскатов. Вид у него был взволнованный, на бледных щеках вступил румянец. — Вы думаете, что профессор Девятаев имеет отношение к смерти профессора Зинберга? Я спрашиваю, потому что это видный учёный и…

— Пока рано делать выводы, — перебил я его. — На данной стадии расследования под подозрением находятся абсолютно все, кто был так или иначе связан с покойным.

Раскатов замолчал, на его лбу появились едва заметные складки. Анна Николаевна никаким особенным образом на мои слова не отреагировала — очевидно, считала, что к ней это в любом случае не относится. Первый испуг прошёл, и она немного успокоилась.

— Была ли в жизни профессора какая-нибудь женщина, кроме вас? — спросил я её.

— Любовница? — после короткой паузы медленно проговорила та. Казалось, сама мысль о том, что у мужа могла быть другая, была для неё странной. Затем женщина неожиданно усмехнулась. — Костя был очень занятым человеком, — сказала она. — Думаю, у него попросту не было на это времени.

— А в университете? Студентки, обожание, всё такое. Он ведь был довольно известен в своих кругах. Вероятно, ему приходили письма от поклонниц?

Секретарь кивнул.

— Но профессор их не читал, — сказал он, бросив взгляд на Анну Николаевну.

— Они сохранились?

— Нет, Константин Анатольевич просил, чтобы я их уничтожал.

— И вы это делали?

Секретарь дёрнулся, как от удара.

— Естественно! Сразу отправлял в шредер.

— И не сохранилось ни одного?

Раскатов отрицательно покачал головой.

— Когда пришло последнее?

— Дня два назад.

— Не помните, от кого?

— Нет! — секретарь презрительно скривился. — Все эти девки! — он метнул взгляд в сторону Анны Николаевны. — Они писали одно и то же: восхищаемся, хотели бы познакомиться поближе. Предлагали себя, как проститутки! Но профессор был твёрд.