Изменить размер шрифта - +
И, надо отдать должное Агафье Матвеевне, они были выше всяческих похвал! Я даже прикинул, не заслужила ли она награды, но решил, что это чересчур. Не стоит раздавать такое сокровище направо и налево. В конце концов, это её работа. И потом, я ведь ещё не имел возможности сравнивать. Вдруг её стряпня не так уж хороша, как мне показалось?

Тем не менее, я сожрал всё, что кухарка передо мной поставила, а затем отправился к себе. И вовремя, потому что минут через десять постучал лакей, чтобы сообщить, что пришёл врач.

Доктор Вернер был невысоким, сухопарым желчным человечком с большой лысиной и невзрачными чертами лица. Он водрузил свой саквояж из свиной кожи на журнальный столик, раскрыл и достал инструменты. Затем указал мне на кровать.

— Будьте любезны, господин маркграф, прилягте на несколько минут, чтобы я имел возможность вас осмотреть.

Его тон резко контрастировал со словами: в нём не было ни капли любезности.

— Я пока не маркграф, — ответил я, заваливаясь поверх одеяла. — Но скоро буду.

— Считайте, что я опередил реальность. Вы забыли раздеться, господин Пожарский.

— Вы не просили.

— Вроде, это подразумевалось. Впрочем, неважно. Я подожду.

Вот такие люди мне нравятся. Ни намёка на раболепие, а я ведь ему плачу. Спустя минут двадцать врач объявил, что я совершено здоров, что лично его удивляет, так как он был почти уверен, что я не жилец. Всё это он выдал с кислой миной — словно я его разочаровал. Поздравив меня самым мрачным тоном, какой только можно вообразить, он собрал свои холодные блестящие инструменты в саквояж и удалился, язвительно пожелав мне не болеть.

Сразу после него заявилась мать. Было заметно, что она успела перемолвиться с доктором Вернером, и всё же решила спросить, как я себя чувствую. Пришлось заверить, что прекрасно.

— К тебе приехал человек, — сказала она под конец разговора. — Наверное, тот самый, о котором ты предупреждал. Представился господином Ангеловым. Ты его знаешь?

— Думаю, это он и есть. Пригласи гостя сюда.

— Его придётся обыскать. Этот человек может быть подосланным убийцей.

— Хорошо. Когда его обшмонают, пусть приведут в мои покои. Это всех устроит?

Спустя двадцать минут в дверь постучали. Когда я ответил, в комнату заглянул охранник.

— Ваша Светлость, господин Ангелов.

— Так впускай.

Дверь распахнулась, и порог переступил молодой человек с безупречным лицом, в белоснежном костюме-тройке и шёлковом галстуке, заколотом золотой булавкой с крылышками. О стрелки его брюк можно было бы порезаться.

— Добрый вечер, господин Пожарский, — улыбнулся он, продемонстрировав жемчужные зубы.

— Садитесь, — я небрежно указал на кресло с высокой спинкой, получившее название в честь Вольтера. — Оставьте нас, — это уже охране.

Как только мы остались вдвоём, гость расположился в кресле, закинув ногу на ногу. Его ботинки сверкали, словно были не из кожи, а из светло-коричневого стекла.

— Итак, — проговорил он, когда я сел напротив. — Позвольте представиться: Сахиил. Возможно, вы обо мне слышали. Впрочем, это не имеет значения. Я всего лишь посланник. Вернее, курьер, — он усмехнулся и смахнул с плеча несуществующую пылинку.

Быстрый переход