Молодая жена заглянула в спальню чмокнуть его в щечку. Окутала ароматом распущенных волос и строгого платья. Карие круглые глаза, которые будто постоянно выражали удивление, были подкрашены под Одри Хёпберн. Только шея у нее была другой формы – более прямой, как и плечи. В остальном она пыталась походить на свой идеал.

Туфли были легкими и узенькими, обрезанными по краю и без перемычки, заканчивающимися округлой пяткой. Ножки в них были фигурно вырезанными, такими соблазнительными, что иностранный босс их конторы – Тэд Роял – явно захочет их разглядеть получше, опрокинув Танюшку на свой антикварный стол, и они долго будут содрогаться в бешеном ритме у него перед глазами во время «совещания» с «нашей милой Танечкой».

Босс «очень женат» – на той, кто создала его начальный капитал. И поныне он связан с мадам Надин жестким брачным договором. Поэтому свадебных перспектив с ним у Татьяны Разиной в принципе не намечалось. Но как же он хорош!

Кстати, жена его требовала, чтобы на работу муж принимал только замужних женщин. И Татьяна, как супруга крупного физика-теоретика, ее устроила. Ведь зарубежная бизнес-вумен не знала, как мало получают в России ученые, она думала, что пустоголовая шатенка будет держаться за своего именитого супруга. Но Татьяна была хитренькой, «держала за яйца» и мужа, и любовника. «Ласковый теля двух мамок сосет». И случае Танюшки это так и было.

Приходилось красотке сдирать бирки с того, что она ухитрялась покупать себе в бутиках, и выдавать вещи за китайские подделки, чтобы муж не изумлялся дороговизне одежды.

Таня делала вид, что копит на шубу, которую ей уже два месяца назад привез любовник из Парижа и повесил пока в шкафу квартиры в Москве, которую снимал «для шалостей», в плотно упакованном виде, чтобы «залетные» подружки на нее не позарились.

Время «бабочек-однодневок» было вечерним. А с Таней он занимался сексом исключительно на работе.

Выглядел Тэд прекрасно, пах – еще чудеснее. От Татьяны требовал являться на совещания ровно в десять – второй после бухгалтера (с которым и правда занимался делами). Таню он заставлял раздеваться полностью, никогда ее не целовал в губы и не растрепывал прическу. Делал все горячо, но однообразно, не заботясь о том, чтобы предохраняться, – внешне он походил на Таниного мужа, только был на пятнадцать лет его моложе. Поэтому иногда Таня успевала получать оргазм. Но гарантированно она получала его дома, с мужем. Но никогда любовнику не хвасталась этим.

Уходила из кабинета шефа сдержанная внешне, но внутренне разогретая. И ровно в шесть муж забирал ее домой, стратегически не давая ей делать вид, что пришлось задержаться на работе. Он, как умный мужчина, опасался приставаний к ней коллег мужского рода. Поэтому еще до ужина Танечка седлала его, как скакуна, и танцевала на его члене, пока у них обоих искры из глаз не сыпались. А уж потом они ели что-нибудь, приготовленное Олегом.

Поэтому Олег Иванович решил уйти из семьи, оставив дочери с бывшей женой двухкомнатную квартиру в центре, а сам взял кредит под однокомнатную квартиру в хорошей новостройке. Поэтому то, что Татьяна вышла на работу, хоть и не по специальности, а поваром в иностранную компанию, где нужно было готовить обед из двух блюд на шестнадцать человек в условиях обустроенной кухни и накрывать шведский стол из покупных пирожных, чая и кофе на «файф о клок» в 16.30, его очень устраивало из-за притока денег. Хоть на ее одежки тратиться не приходилось.

– Я, наверное, не приду, – ответил Лилии Антоновне бывший супруг, – вы обе меня возненавидели, Настя бычится.